Сибирские огни № 03 - 1969

Если всего этого не будет— я вернусь в Москву с гюрзой за па­ зухой. Студентка III курса Автодорожного института, шофер 2-го класса, участник(ца) Каракумского пробега СЛАВКА КРЕЧЕТОВА. В Ашхабаде мне попался обрывок газеты: «Поэт Л. Варфоломеев вернулся из поездки по Заполярью...» Это он, наш Леня? Тот, кто у Орехановых опрокинул мне на юбку стакан с чаем? Тот, кто отличил­ ся в битве на Таганке? Андрей, я пишу о нашей общей боли: перед отъездом я была на Дмитровке. Напиши мне, напиши, что Данина мама уже на ногах, что Данин отец дома и что надежда и радость вернулись в эту семью»... 7 Самое одинокое, самое нераздельное горе на земле — у Дани, у Марины. ...Какие-то тетки у гроба; черные, похожие на мавзолей, дроги; душный запах цветов. И это знакомое с детских лет лицо, с закрыты­ ми, будто для сна, глазами. Почему-то больше всего запомнилось Андрею возвращение с Ва- ганькова. Их было'немного —Орехановы, Ядонисты, Андрей с Варей, не­ сколько дальних родичей, кто-то с Даниной работы. И Данька с прижавшейся к нему Мариной. Они не плакали. Ревела Варя, всхлипывала Ольга Савватьевна, у Панночки слезы смыли ресницы. У Маринки окаменевшее лицо, у Дани безмерно усталые глаза, и оба одеты так, как любила мать: на Марине темное бархатное платье, на Дане — темно-серый костюм. Андрей так и слышал: «Дети, повер­ нитесь. Ну, моя дочь, ну, мой сын, можете идти». «Можете идти». А куда? — в опустелый дом. Даня, такой немногословный, такой весь в себе, говорит-говорит: — Марина ей ложечку сладкого чаю, а она: «Я хочу отдохнуть, дети, дайте мне отдохнуть».1Не умереть — отдохнуть. У нее просто уже не было сил. Накануне она попросила, чтобы я поднял ее руку, я еще не понимал, что даже на это у нее нет сил! — Даня,— сказала Панночка,— не надо. — Пусть говорит,— сказала Марина. — Тело у нее было желто-синим от уколов, она гнала сестру гла­ зами, когда та входила со шприцем. — Даня, замолчите,— сказала Ольга Савватьевна. — Пусть говорит,— сказала Марина. I — Она устала от всего: от комнаты, от головной боли, от неспра­ ведливости, от моих поступлений в университет, от ожидания. Утром я понял, что она уходит, взгляд у нее уже был оттуда,—из синей, за­ туманенной дали. — Даня,— сказала Варя,—Даня, ну, пожалуйста... — Пусть говорит,—сказала Марина. — Губы у нее чуть-чуть шевелились: «Там, в твоем старом школь­ ном портфеле, драгоценности. Сбереги!» Знаете, что там, в моем ста­ ром портфеле: пожелтелые отцовские письма и его подарок: часики, которые не ходят двадцать лет. б Сибирские огни № 3 65