Сибирские огни № 03 - 1969

— Этого вы, Дрозд, не поймете! — сказал Иегулов.— Изба-то как скусно подана: петушки, вязь наличников, тепло веков. А будущее из камня, а? Нет, не поймете. Тут классовый нюх нужен. И он выразительно повел синеватыми ноздрями: вот, мол, какой нюх надобен. И, будто вынюхнув что-то в своем доме, он подбежал на цыпочках к двери, толканул ее и вышел. Из коридора донесся прерывистый, приглушенный шепот. Варфоломеев сосредоточенно ел варенье. Дрозд рассеянно смотрел в окно. О чем он сейчас? Про ту избу, про дом из камня? Вряд ли. Темная комнатушка на Дмитровке, исху­ далая больная женщина на кровати и кружащий вокруг Москвы круг­ логоловый маленький человек: «Манечка, все будет хорошо!» Определенно женский напористый шепоток — там, в коридоре. — Нет,—сказал Варфоломеев: пристукнув пустым блюдечком.— Нюх— нюхом, а зря ты, Даня, забросил стихи. Помрешь без стихов. Тут вернулся Иегулов с новой банкой варенья. — Давай, давай, дотла! — сказал он, ставя банку на столик. И — без перехода: — Нет, Варфоломеев. Талант еще не все. Должна быть почва. Вот брошюрки у Дрозда, ну, эти — про пятилетку, про соревнова­ ние— живые, дельные и польза от них! Ну, как мамашкино варенье? И нельзя было понять— всерьез он или с насмешкой. Только лицо у Дрозда не светлело от его похвал. И вдруг Иегулов к Андрею: — Вот у тебя, наверное, ворох стихов, а? Про завод, про рабочий класс. И наклонил тяжелый подбородок, и впился махорочными гла­ зами. Какие там стихи! Заметки. Передовые, сводки по цехам. Хоть бы строчку про турбину, про Озерки, про маховик. — Ага. про Фому Трюбле, про исландские саги —полегче, а? — Иегулов похлопал Андрея по плечу,— Ну, ничего, переваривайся!.. Как там у Шоу? — Иегулов отошел к коричневому бюро: —Кто не умеет, тот учит? —Он побренчал ключами, словно высматривая что-то сквозь ребристую округлую крышку. ...В тот раз, когда в гостях был Андрей один, Иегулов тоже все крутился вокруг бюро, отомкнул крышку, а под крышкой с десяток больших и маленьких ящичков. Он потянулся к одному из них, разду­ мал и снова надвинул крышку. А сейчас, должно быть, откроет. Что там у него, какие сокровища? / Иегулов повел узкими плечами, словно озяб, звякнул ключами и вдруг замер возле своего бюро. — А я к вам. Хочу посидеть с вами. Брат не приглашает, а мне скучно. И вот я сама! Лино угловатое, тяжелый иегуловский подбородок, лоб в красной сыпи. И очки с толстыми стеклами, за которыми увеличенные глаза — то ли вызывающие, то ли неприязненные. Катенька, сестра Иегулова. Вошла без стука. Варфоломеев засуетился — под руку ее. Дрозд быстро стул —от стены к столику. Андрей, робея, улыбнулся девчонке: «Мы знакомы, помните? Я тогда против вас за столом?» — Спасибо. Чаю не надо. Варенья тоже. Я его полбанки в день. А ты, Георгий, не делай страшные глаза. Вы думаете, я так уж свободно