Сибирские огни № 03 - 1969

Цепи, бренча, зашевелились, и ковш уже в руках у заливщиков. Чугун, искрясь, пузырясь, шипя, полился в черную форму. — Слава тебе, боже,— перекрестился Сарычев,— услышал! . Чьи-то жесткие руки наклонили Андрейкину голову, круглые, твердые гуттаперчевые груди на миг прижались к его груди,—чмок в щеку, чмок в другую, чмок в губы — вкус и запах земли и песка... Ленка Удатова — каждая рябинка сияет! — Ну и молодец же, ну и молодец! Так и целуй своего Бову, дура-девка, а я-то при чем! А Елизар Бова уже внизу, рядом,—скучающее, кислое лицо, а изо­ дранные в кровь руки не глядя вытирает о мешковину. Все. Заливка закончена. Опустевший ковш подтягивается к неподвижно висящему над фор­ мой крану. Минута тишины, радости и торжества. Одна-единственная минута. — Все назад,— громово выкрикнул Ореханов,— все назад! Земля под ногами людей волнообразно и нерешительно колебну­ лась. Что-то внутри залитой формы заклокотало, загудело, перешло в рев, и литейная взорвалась и раскололась. Ореханов толчком сбил Андрея на землю, и, падая, Андрей видел, как Колобовников прикрыл собою Марусю и как Лена тащила упирав­ шегося Бову. Лохмотья земли, дерева, грязи, проволоки. Огненные стрелы, сле­ пящие иглы, раскаленные бесформенные брызги, бешеная рванина раз­ нуздавшегося металла. Штопором, веером, во все стороны —в стены, потолок. Звон летящих стекол. И дикий, отчаянный крик сверху, из кабины застрявшего крана: «А-а-а-а!» И снова тишина, и внизу во мгле, в глубине формовочной ямы — бульканье и похрипывание умирающего маховика и едкий запах — кис­ лого, горького, душного по всему цеху. Кто-то под краном настойчиво кричал, Трофимыч, должно быть: «Грошенко, сволочь, ты живой?» В цех валил народ, и все придвигались к краю ямы и молча стоя­ ли, точно над свежей могилой. А Сарычев, почему-то без рубашки, си­ дел, свесив ноги, широко раскрыв рот и гримасничая, и серебряный узорчатый крестик мелко подрагивал на выпуклой жилистой груди... Часть вторая1 1 В самую рань, как уговорились, он позвонил Варе. — Ее нет,—ответил тихий, унылый голос Вариного отца. Через четверть часа он позвонил снова. — Ах это вы, Андрей? — подошла бабушка,— Нету Вари, нету... Видите ли,— она секунду замялась,—у нее срочное дело, боюсь, она нескоро.... На улице весенний светлый день. В огромных глазастых лужах, черневших на успокоившихся набе­ режных, купались воробьи. Неужели здесь хлесталась Москва-река?