Сибирские огни № 03 - 1969

1883 году Наумов возвратился из Петербур­ га на родину, в Сибирь, и с этого времени отношения между ними надолго прерва­ лись. Этому в известной степени способст­ вовали арест и ссылка Кривенко. Только в середине июля 1891 года, когда Наумову стало известно, что Кривенко возвратился из ссылки, он написал ему письмо. С этого времени и вплоть до середины 1897 года с небольшими перерывами Наумов отправил своему адресату 10 писем (6-е и 7-е были посланы в одном конверте). Письма Наумова интересны прежде все­ го тем, что писатель очень много говорит в них о своей деятельности сначала в качест­ ве чиновника по крестьянским делам, а за­ тем— «члена Томского губернского Совета от кабинета его величества». Из писем мы узнаем о жизни Наумова в эти годы, о его вечной нужде, долгах, о том, в каких невероятно трудных условиях ему приходилось работать, о столкновениях и борьбе писателя с администрацией, о той ужасной атмосфере недоброжелательности и подозрительности, которая его окружала. И хотя давно уже Нцумов не верил, что, находясь на государственной службе, мож­ но что-либо изменить в окружающем мире, ему все-таки очень хотелось быть полезным и нужным. Любопытны письма Наумова и тем, что в них содержится резкая характеристика «эпохи безвременья», как называли 90-е годы. Письма Наумова свидетельствуют, что и 'в последние годы своей жизни писатель тя­ нулся к творчеству, мечтал вернуться в ли­ тературу. Он буквально переполнен замыс­ лами, материалами, но пишет мало. С жадностью прислушивался писатель к происходящему в столице, к новостям ли­ тературной и общественной жизни. Ему и самому хотелось что-нибудь сделать, хоть чем-нибудь быть полезным. Поэтому он с радостью взялся хлопотать о распростра­ нении книг среди крестьян, писал в Петер­ бург о том, как читается журнал «Русский вестник» в Томске, и т. д. Одновременно Наумов высказал очень дельное предло­ жение о необходимости больше издавать книг для народа, посвященных самым раз­ личным отраслям сельского хозяйства: о бо­ лезнях животных, об уходе за пчелами, о новых сельскохозяйственных машинах и т . п. Отлично зная жизнь крестьян, он по­ нимал, как это все им необходимо. Писатель серьезно озабочен ожесточен­ ными спорами, которые возникли в редак­ ции журнала «Русское богатство». Издале­ ка ему трудно было понять все перипетии обнаружившихся там разногласий, но он искренне считал, что в такое трудное время как никогда нужно объединить и сплотить всех честных борцов за демократические преобразования. Интереснейшим фактом писем Наумова является оценка писателем статьи Плеха­ нова, посвященной его творчеству. Как вид­ но из последнего письма к Кривенко, дати­ рованного 22 августа 1397 года, он не при­ нял марксистской критики своего творчест­ ва. Наумов считал, что его «разругали», что на нем марксисты «излили свою злобу про­ тив того направления, какого держались лю­ ди семидесятых и последующих за ними го­ дов». Он восстал против того, что Плеханов причислил Успенского, Каронина и Злато- вратского «к своим подвижникам, хотя и бессознательным». Все это лишний раз го­ ворит о том, что Наумов, во-первых, не по­ нял, какую эволюцию претерпело народни­ чество с 70-х до 90-х годов, а во-вторых, что он в 90-е годы остался верен основным доктринам народничества, сущность кото­ рых заключалась в признании капитализма в России явлением случайным, крестьянст­ ва —• основной движущей силой в револю­ ционном движении, крестьянской общины — зародышем социалистических отношений. Вместе с тем, как видно из писем, писатель начинал понимать, что кулачество рождает­ ся в самой деревне, а не приносится извне. Крестьян-кулаков он увидел теперь сре­ ди старожилов Сибири. В письмах Наумова к Кривенко мы най­ дем также несколько очень интересных ха­ рактеристик общественных и литературных деятелей второй половины прошлого века. Наиболее подробно писатель говорит о выдающемся русском публицисте, сотруд­ нике и редакторе журналов «Искра», «Со­ временник», «Отечественные записки», спод­ вижнике Н. Г. Чернышевского, Н. А. Не­ красова и М. Е. Салтыкова-Щедрина Гри­ гории Захаровиче Елисееве (1821— 1891). Наумов дает восторженную оценку как личности, так и литературно-общественно» деятельности Елисеева. И эта оценка во многом справедлива, Однако вряд ли мож­ но согласиться с автором писем, когда он ставит имя Елисеева рядом с именами Бе­ линского и Добролюбова. Здесь, несомненно,, сказалось известное пристрастие Наумова, горячо и преданно любившего своего учите­ ля и земляка (Елисеев, как и Наумов, был уроженцем Тобольска). Трудно согласиться и с оценкой Елисее­ ва как личности «незлобивой» и «всепро­ щающей». Нет, таким он никогда не был. Елисеев — это журнальный боец, резкий,, темпераментный, страстный. И редко какой выпад против лагеря революционной демо­ кратии, к которому он принадлежал, оста­ вался без его ответа. Другое дело, если Ели­ сеев сознательно не желал унизить себя по­ лемикой с откровенными реакционерами ти­ па Аскоченского и ему подобных, и поэто­ му считал лучше, не ввязываться в журналь­ ную перепалку И конечно же, здесь не мо­ гло быть и речи о каком-то незлобии и все­ прощении. Нельзя признать верной и ту довольно пренебрежительную характеристику, кото­ рую дал Наумов в своих письмах Ольге Ни­ колаевне Поповой (1849—1908), известной прогрессивной издательнице, очень много сделавшей для издания и распространения демократической литературы в России. На-