Сибирские огни № 02 - 1969

— Все же ризы, ризы! — сказал Кроль.— Ризы — ваш идеал... — Жизнь, Петр Гордеевич,— реальность, а не поэзия тайных зна­ ков. Вы говорите: меня не печатают. А я и не пишу. Много лет не пи­ шу. Я учу студентов. И с интересом. И наблюдаю, размышляю... На днях, кстати, мне позвонил Луначарский: готовйт учебник по русской литературе, для школы, и меня просят... — Вы не считаете, что предаете самого себя? — перебил его Кроль.— Ведь это уже не ризы, это знамена. — Предательство? — усмехнулся Кречетов.—Уход от жизни — вот это предательство! — А я лучше к Мильману —Манделю,— сказал Кроль.— С гута­ лина на пуговицы! — Конечно! Что вам красные стяги эпохи! — выкрикнул Варфо­ ломеев.—Живете, как будто ни революции, ни Ленина, ни ломки старого... — Знаете что, Варфоломеев,— прохрипел Ядонист.—Тут не пло­ щадь для митинга. Тут тихая мансарда, тут люди искусства, тут запо­ ведник поэзии! Может, вы утихомиритесь или... — Или,— сказала бесцветным голосом Панночка,— или мы выш­ вырнем вас в окно! — Она вздохнула.— Нет, только не сами. Мы попро­ сим Ореханова. Сами мы будем посасывать свою трубочку. И терзать верную жену. Все засмеялись. — Вот,—сказала Ольга Савватьевна своим теплым, глубоким голо­ сом.—Хватит страстей. Теперь стихи. Одни стихи! Ястребиный нос и выпуклые глаза Кречетова нацелились на Андрея. У Андрея запотели ладони, ослабли коленки: рвануть бы сквозь многоцветную дверь, по винтовой... Глаза Дрозда! «Читай, дружище!»- Славкины: «Читай, смелее!» Варины: «Что ж ты, Андрей, ведь я с тобой!» Ничего в тебе нет, ничего у тебя нет сейчас, Андрей,— только четы­ ре удара, четыре боли, четыре крика: О девушке, идущей на каток, Я думаю тревожно и несмело... Ледяная чаша Чистых Прудов. Круговая дорожка в белой путанице резьбы. Редкие снежинки в белом воздухе. И две девушки, два одина­ ково милых лица... Еще вчера глядела на меня — Стихи непонятны, и на губах усмешка... О ком ты, Андрей? Обе смотрят на тебя сейчас. Пустое слово мне дано: «Утешься». Там карнавал и пестрые флажки. И самой милой девушке близки Сверкающие взоры конькобежца... Светлые, выпуклые глаза спрашивают: «Это я, это ты —мне?» Темные, пепельные, спрашивают: «Это ты про меня, да?» Это про тебя. И это про тебя. Четвертая боль, четвертый крик, четвертый вздох. Уже нету ника­ ких сил. Все. Думайте, что хотите.