Сибирские огни № 02 - 1969

реньем, как на всегдашних «пятницах»... Ореханов выстроил на белой льняной скатерти несколько бутылок вина. Ольга Савватьевна внесла длинное узкое блюдо с заливным поросенком, Панночка, украдкой до­ куривая свою папироску, расставляла тарелочки, на которых яйца с на­ чинкой, змеистые миноги, салат из шампиньонов, майонез из лососи­ ны — и еще бог знает что! Что они снесли сегодня в ломбард, чтобы закатить такой пир! Не боярскую ли шубу? Не кольцо ли с брошкой? После орехановской песенки о сеттере и червонце тошно, нестерпи­ мо глядеть на это изобилие! Но если Ольга Савватьевна и заложила весь свой гардероб, то луч­ шее свое платье она оставила — бордовое платье — без броши, без бус,— платье, от которого словно бы падал алый отсвет на ее руки и шею, на черные гладко зачесанные волосы. Дун! Дун! — в мгновенной тишине. Это подымаются по звенящим ступеням Виктор Кречетов с дочерью. Неподвижный Кроль в кресле. Ядонист, втолковывающий Варе биографию великолепного иноход­ ца Сарданапала. Варя, умоляюще смотрящая на Андрея. Дун, дун, дун! — чугунные ступеньки. Что за странные, настойчивые и мягкие толчки в груди, будто кто- то живой рвется оттуда,— болезненный, томящийся звук, прорастаю­ щий, кажется, из суставов, из жилок, из твоего сердца. Дун!!! Сейчас откроется цветная стеклянная дверь! На какую-то секунду Андрей увидел Славку в легком сквозном бе­ лом платке и белой, легкой шубке, а отца ее — в круглой меховой шап­ ке и толстом пальто с меховыми отворотами. Ореханов сгреб все шапки, пальто, шарфы и уволок за малиновую портьеру. И вот перед ними Данино лицо — лицо мудрой, насмешливой пти­ цы — и близоруко, пытливо обшаривающий комнату Леня Варфоломеев. Почему это они все вместе? Видит Андрей, собственно, одну Славку,— узкоплечую, тонконогую Славку, с нежным лицом и круглыми чуть выпуклыми глазами. Но Славкины глаза устремлены не на него, а на Варю, которой продолжает что-то талдычить Ядонист, а Варя, едва слушая его и на­ клонив голову с пружинистыми, как мелкая стружка, колечками волос, с жадным любопытством глядит на Славку. И они улыбаются друг другу, и они что-то говорят друг другу, будто знакомы тыщу лет! Это хорошо, и это плохо, в этом радость, и в этом грусть и утрата. Снова толчки. 4 Четыре мучительных удара, четыре боли, четыре крика. Четыре строфы. Из самой глубины, в которую как ни заглядывай, не увидишь дна... — Здравствуй, Андрей,— Леня уже рядом и обнимает его за пле­ чо.—Странное же у тебя умение исчезать! Что с тобой! А как я тебе отвечу, если сам не знаю! Виктор Алексеевич Кречетов, чуть пришаркивая, пошел по кругу, подавая каждому маленькую легкую руку и называя себя невысо­ кий, стройный, с сухим бритым лицом, в старом, хорошо выглажен-