Сибирские огни № 02 - 1969

И когда швейцар невозмутимо глядел на его тупорылые ботинки. И когда гардеробщики вытряхивали его из селедочного цвета демисезон- |К:И. И когда он шел со всеми за Иваном Карповичем через этот зал — шел с вымученной улыбкой на Лйце. Это тебе не буфет в киношке, не французская булочная на Осто­ женке! Тарелки и тарелочки. Бутылка шампанского в ведерке со льдом. Две бутылки коньяку по бокам. Розетки с икрой. Апельсины с виногра­ дом в высоких вазах. Страшно прикоснуться ко всему этому! Но Юрка сел — прямой, голенастый и ко всему привычный. И Боря сел, важно и напыжисто глядя по сторонам. И Фредик сел, закинув одну зеленую гольфовую ногу на другую зе­ леную гольфовую ногу и быстро, исподлобья оглядев зал. И Саша сел, мурлыча себе под нос: «Твоя краса, как роза...» Ишь, как держатся! Будто «Иртыш» им не «Иртыш», а дом родной. — Как распорядитель, Юрий Всеволодович? Голова у Ивана Карповича слегка приподнята, чуть раздвоенный чистый старческий подбородок вперед, глаза дремотно-выжидающие по­ лузакрыты. — Мы подождем, Иван Карпович,’пооглядимся, передохнем! Иван Карпович наклонил голову, показав шрамовую белизну про­ бора: «Как пожелаете». Столики в «Иртыше» все до единого приготовлены для гостей. Но почти все пустовали. За столиком меж колонн, по другую сторону эстрады, сидели двое — мужчина и женщина, и теперь уж Андрей сразу признал тех, в боярской шубе и беличьей шубке. Он — грузный, тяжелый, с лицом простым и грубоватым, с чуть по­ седелой родовой, в черной бархатной куртке с галстуком в виде широко­ го банта. Она —еще молодая, с острыми чертами лица и высокой шеей, в черном легком и узорчатом кашемировом платье. Ореханов и Ольга Савватьевна! Она сидела неподвижно, погруженная в свои мысли. Он посматривал на нее, посматривал по сторонам и, перехватив взгляд Андрея, сначала удивленно взглянул на него и вдруг весело-спо­ койно подмигнул, будто они сговорились, будто у них какая-то общая тайна. Вот чудак! Может, их пригласить? Или к ним подойти? Нет, наверное, не надо... Он повернулся к ребятам. Они уже завелись. Саша : Чему нас учат? Гоголь —певец мелкопоместного дворянст­ ва, Пушкин—зеркало либерального, Тургенев — голос крупнопомест­ ных дворян. Проще вареной репы! Боря : «Тиха украинская ночь» — от мелкопоместного, а прощай свободная стихия» — от либерального. Здорово! «Переверзев», «детерминизм» и еще что-то мудреное... «Возьми на радость из моих ладоней немного солнца и немного меда» — почему эти строки вдруг прошлись тихим звоном по сердцу Андрея? Слова поющие, ранящие, прекрасные — зачем же подгонять рожденное душой слово под гербарный '«детерминизм», сушить теорией и учениями? Об этом хотел сказать Андрей, но постеснялся. А спор шел своим путем! Юра : На кой черт мне такая школа! Я свободный человек и хочу делать то, что хочу. Боря : Ну, это ты, академик, загнул!