Сибирские огни № 02 - 1969

Нет. Андрей не знает. Что-то смутно опасное в вопросе Юла. Мама, отец, Пихтин... Братья идут. Братья думают. Каждый о своем. Они прошли церковь. Юл приостановился на минутку у клубного объявления. И они двинулись дальше —широким Китайским проездом, длинной Москворецкой набережной — к Балчугу. Юл шел на биржу труда. Приезд отца точно подстегнул его. Андрей увязался за ним. Сегодня в школу попозже. И надо к Боре Миклашев­ скому. По пути. Сухой осенний день то темнеет, то светлеет. Облака, то черные, как паровозный дым, то белее молока, густо проплывают по небу. На серых дорожках и зеленых скамейках бульваров густая золотистая рябь листьев... Андрей думает. И Юл думает. Все об отце? Или о Пихтине? Инте­ ресно, как Юл разделается с отцовской пятеркой. Забросит на время «Бокс» — тонкие каменистые папиросы, по шесть копеек, серая бумаж­ ная обертка, и будет попыхивать «Ирой» или «Явой». Будет угощать Фешу шоколадным ломом. А еще ему, наверное, нужны денежки на ночные походы. А ты на что потратишь свою синенькую? Уж не на ерун­ ду. Моя денежка — Прохору Корнеевичу, Евсею Марковичу. И в мага­ зинчике на Арбате — пожалуйста, две, нет три, клеенчатые тетради — мне для стихов... А еще: хорошо бы со Славкой в Столешников, где мороженое в по­ серебренной вазочке, и даже фисташковое бывает, и хватануть бы сра­ зу по четыре шарика! И чего это Юл так смотрит на него. И насмешливо. И грустно. Стоит ли сейчас про дурацкую телеграмму Арсена? «Не лезьте, ухари...»- А почему он так — ухари? ( И Юл по телефону Тарасютиным: «Здорово, ухари». Кинотеатр «Заря». Длинное, двухэтажное, старое, какое-то гнутое- перегнутое здание. «Новая мировая комедия с участием знаменитых и непревзойденных Пата и Паташона». — Юл! — кричит Андрей.—Юл, погляди, через десять минут сеанс. Юл, успеешь на биржу! У меня как раз тридцать копеек — не будем менять! Юл!.. — Ладно, только не вопи! Бери билеты! В прохладном фойе было тихо и малолюдно в этот утренний час. Посасывая кисловатые розовые леденцы, Андрей разглядывает на сте­ нах знакомые лица: на коне, в широкополой шляпе, Вильям Харт, Дуг­ лас Фербенкс со шпагой против пятерых, Конрад Вейдт в чалме, с воз­ детыми руками... И все время ловит на себе Андрей странный, вопрошающий и грустный взгляд старшего брата. ...А потом был длинный Пат в кургузом пиджаке с короткими ру­ кавами и Паташон в мятой шляпе и стоптанных ботинках. Они от кого- то убегали, кто-то за ними гнался, им, беднягам, никак не поесть и не поспать... Смех и горе с ними! А когда братья выходят на Софийскую набережную,—даже и не знаешь, от чего грустно: от темной холодной воды Москва-реки, от московской осени, от картины про двух несчастных бесприютных бро­ дяг —или от своих невысказанных слов... Ну, скажите же, братья, что-нибудь! Чего же вы молчите, самые близкие друг другу люди, черт вас побери!