Сибирские огни № 02 - 1969

Интересно: легли вечером спать,— да? —и все было, как было — ведь так? —а утром,— погляди-ка, Андрей: в прихожей под телефоном желтый ремнистый отцовский чемодан. А на вешалке — видишь? — от­ цовское из блестящей кожи пальто. И фуражка с стоячим кожаным вер­ хом. И на письменном столе глянцевый, на две половины, бокастый портфель... ' Остро и пряно пахнет кожей,— словно на кожевенном заводе в Костроме, на волжском берегу, где гостил Андрей у отца прошлым ле­ том. Вкусно пахнет от промаслившихся пакетов на обеденном столе — там, конечно, ветчина, балык, сыр. И еще — щекочущий ноздри запах мыла для бритья и крепкого мужского одеколона. 1 . Скрип-скрип-скрип — это отцовские сапоги у зеркала. Шер-шер-шер — это широкая бритва «золинген» по колючей отцов­ ской щеке. Отец, продолжая бритье, склонился над диваном — спит, сын спит,, крепко зажмурил глаза, одеяло аж до подбородка. Тихо, Юл! Отец с намыленной щекой заглядывает за перегородку. Юл-то дрыхнет вза­ правду, голова, как всегда, под подушкой. Юл, приехал отец, вставай — просыпайся, Юл! Вот сейчас возьму — раз! два! три!—с дивана отцу на шею —носом в мыльную пену! — раз, два... Отец быстро подходит к телефону, снимает трубку, быстро называ­ ет номер. «Здравствуй, я приехал!» И молчит. Интересно, кому он,— Пихтину? Или Людмиле? Или в свой кожсиндикат? «Да. Да. Да». То­ ропливо, срывающимся голосом: «Нет. Да. Нет. Хорошо!» И вешает трубку. И выходит на середину комнаты —лицо у него сейчас совсем мо­ лодое, без морщинок, и небольшие светло-карие глаза — счастливые и растерянные. Он протирает мокрым полотенцем лицо, надевает косоворотку с тон­ ким кавказским пояском, проводит лиловой бархаткой по начищенным сапогам. Сейчас я на него прямо с дивана — раз, два... Входит мама, в руках у нее маленький синий кофейник с петушиио изогнутым носиком. — Ну да, ты уже готов. Ты уже звонил по всем телефонам. И вез­ де тебя ждут. Ничего подобного! Мы будем с тобой пить кофе по — Буепэка—секунда кипения! И поговорим, пока дети спят. Отец сидит к. дивану спиной, но Андрей видит в зеркале, как по­ мрачнело его лицо, как поджались маленькие губы, как на откатом лбу рубчиками собрались морщинки. — Ты надолго? — На весь праздник. — А потом? — Ты же знаешь? Отец быстрыми глотками отхлебывает «кофе по-шведски». Мамин стакан стоит нетронутый. — Десять лет знаю. Больше не хочу. Не могу. Я устала. — Я не могу бросить завод. Я не сам назначал себя директором. — Можно поговорить в ЦК. Там поймут. Людмила говорит... — Вечно Людмила! — еще глоток, быстрый, шумный.— Вечно ее вмешиваешь! — Людмила нам не чужая. Ты просто боишься ее. И ты не хо­ чешь с нами. Тебе так удобней. Отец молчит.