Сибирские огни № 02 - 1969

Ты идешь по вечерней Москве. Только что пролился над городом шумный осенний дождь —еще один осенний дождь,—дождь, холод и грусть. Влажно блестят в свете фонарей круглые булыжники мостовой, та­ кие певучие под конским копытом. Блестят черные спины пролеток, красные бока трамваев, листья тополей, зеркала витрин. Осень пришла в твой город. В серых железных трубах, по желобам крыш, в уличных водосто­ ках, грохочут дождевые потоки —им кажется сейчас, что они реки, и синевато вспыхивающим лужам во вмятинах тротуаров мерещится, что они маленькие моря! Это осень — просто осень —пришла в твой город. Ветер — влажный, холодный, хлесткий —прорывается под ветхий отцовский плащ, под старую отцовскую толстовку, сквозь заплаты от­ цовских брюк. Ну и пусть дождь, пусть ветер. Ты идешь по вечерней Москве, по городу своей юности, ты идешь к тем, кого любишь и кто любит тебя, и по твоему лицу, по мягко лежащим бровям, по угадываемой теплоте щек, по чуть уловимой улыбке губ,—по всему видно, что они ждут тебя, что они рады тебе и что ты торопишься к ним. Не потому ли подмигнул тебе, кутаясь в рваную куртку, красно­ носый газетчик. Не потому ли улыбнулась тебе рыжеволосая моссель- промщица в форменной высокой фуражке. Не потому ли знакомый афсор —чистильщик сапог с брезентовой накидкой на плечах, простучал тебе вслед щетками по черному ящику! Ты идешь по вечерней Москве. И тебя провожает взглядом, улыб­ кой, вздохом все, что близко тебе, все, что знает тебя, все, к чему ты прикасался вчера и прикоснешься завтра. С лестницы того ярко освещенного дома, вон там, возле гранитной стены Юсуповских зданий,— ты спускался совсем недавно — со сжаты­ ми кулаками,— и перед тобою была другая, широкая лестница южного города, с лежащими навзничь людьми, с катящейся вниз детской коля­ ской, и непобежденный одинокий корабль, уходящий в морскую даль... А эта выпуклая, прямоугольным щитом, площадь, и красная сте­ на за темными траурными елями в снежной бахроме, и желтый дере­ вянный мавзолей, и красно-черные повязки на рукавах — ты идешь в колонне школьников, и лютый мороз выжимает слезы из глаз... А этот дом, большой, как гора,—Дом Крестьянина! —ты жил в нем когда-то и вместе с братом спускал на веревочке с пятого на тре­ тий этаж ребячьи записки крестьянским ходокам, а ходоки возьми да и подвяжи в коричневой цигарочной обертке серп и молот из хлебного мякиша и на обертке надпись: «Ленин жив, ребятки, жив Ленин!» ...Ты идешь по вечерней Москве. С каждым шагом ближе друзья. С каждым шагом ближе суббота и высокий зал с музыкой и стихами. С каждым шагом ближе воскрес­ ное утро и тревожный шелест книжных страниц у Китайгородской стены... И с каждым шагом ближе праздник. Приедет отец из далекого далека, и его громкий смех зазвучит в их комнате на Басманной — и он будет часами сидеть с братом за шахматами, сердясь и стараясь вы­ играть, и без конца будут звонить ему по телефону. И он целыми пач­ ками будет привозить на извозчике тома Купера и Жюль Верна, и при­ дут давние друзья Хромовской семьи —Пихтин, Людмила. И мать на­ денет часики, подаренные отцом в Стокгольме, и блузку, которую она сшила себе в Париже.