Сибирские огни № 02 - 1969

мира — это та лирическая дерзость, которая удивляла Льва Толстого в Фете и которую он называл свойством великих поэтов. До трюкачества Известно, что октава — строфа трудная. Хотя бы потому, что требует «тройственных созвучий» (на 8 строк 3 рифмы). Но Вале­ рий Брюсов, желая продемонстрировать свою силу, усложняет задачу в семнадцать (!) раз и пишет стихотворение из сем­ надцати однозвучных октав (на 136 строк — 3 рифмы). Известно, что написать стихот­ ворение с короткой, в одно слово, строкой Невероятно трудно Брюсов пишет такое сти­ хотворение. И не просто стихотворение, а сонет («Неизданные стихотворения», 1936). Стихотворная техника доведена у него иногда до такой виртуозности, что граничит с трюкачеством. К чести поэта нужно ска­ зать, что при жизни он сам эти опыты не публиковал. Еди нет во Мир един. Как часто об этом говорили поэты И сравнивали: вот как в природе, а вот как в душе человеческой. Но редко-редко достигалась абсолютная слиянность человека с миром. У Н. Забо­ лоцкого: Есть в расцвете природы моей Кратковременный миг пресыщенья. Час. когда перламутровый клей Выделяют головки растенья. Утомились орудья любви. Страсть иссякла, но пламя былое Дотлевает и бродит в крови. Уж не тело, но ум беспокоя. Зной и любовная страсть. Даже упоми­ нание «орудий любви» нисколько не огру­ бляет, не снижает целомудренности этих строк. Такое можно сравнить только с тютчев­ ским: И сладкий трепет, как струя. По жилам пробежал природы, Как бы горячих ног ея Коснулись ключевые воды. 8 автобусе — На следующей остановке слазите? — Нет. не слажу. Слазят только с печи. — Простите. Проходит несколько минут. Автобус ми­ нует остановку. И снова диалог: — На следующей выходите? — Нет, не выхожу. Выходят только за­ муж. — Извините. Опять остановка. И опять диалог: — На следующей сходите? — Нет, пока еще не схожу. Сходят толь­ ко с ума. Что это? Бедность языка? Или, может быть, его богатство? „Все миновалось, молодость прошла11 Часто повторял эту строчку и не мог по­ нять, почему она такая складная. Потом вдруг обнаружил, что в ней внутреннее со­ звучие: «миновалось» — «молодость». Эго совсем не похоже на рифму. Если эти сло­ ва поставить на концы строк, то ничего не получится. Но поставленные рядом, в од­ ной строке, причем в центре ее, они звучат как самые глубокие рифмы. Даже несмотря на то, что в первом слове ударение падает на «а» (второй от конца слог), а во вто­ ром слове — на «6» (третий от конца слог). А вернее, благодаря именно этой разнице в ударениях. «Все миновалось»,— звучит первая поло­ вина строки, и, будто эхо, откликается ей вторая: «молодость прошла». Э к о н о мн о Язык поэзии — язык краткий. Он не тер­ пит длиннот. Расточительность ему противо­ показана. А как совместить с этим положением, ну хотя бы вот такое четверостишие Варлама Шаламова: Мозг не помнит, мозг не может. Не старается сберечь То, что знают мышцы, кожа. Память пальцев, память плеч. Мысль строфы (мозг не помнит то, что знают мышцы) не занимает по объему и по­ лутора строк, а поэт посвящает ей целых четыре (!) В главном предложении на одно подлежащее приходится три однородных сказуемых («не помнит», «не может», «не старается сберечь»), а в придаточном — на одно сказуемое четыре подлежащих («мыш­ цы», «кожа», «память пальцев», «память плеч»). Не слишком ли неэкономно3 Можно писать краткими, телегоафными фразами — и оказаться утомительно-длин­ ным, а можно выражаться сложнейшими периодами — и быть кратким. Дело не в количестве слов. Многозначно Горные вершины Спят во тьме ночной. Тихие долины Полны свежей мглой, Не пылит дорога. Не дрожат листы.