Сибирские огни № 02 - 1969

недалеко ушел, в восьмой, а Феша в девятой, а Миша Тарасютин на рабфаке! Феша примчится: «Юл, я тут не пойму, наверное, в условии чепуховина!» Посасывает свои любимые маковые ириски, спокойна, что Юл решит. А чертежей сколько он ей сделал —столько она ирисок не иссосала! «В условии чепуховина!» Скажет же! Братья сели за стол. Андрей принес из кухни кастрюлю, разлил по тарелкам густую лапшу, нарезал хлеба. Юл загородился, как щитом, шекспировскими «Хрониками», Андрей положил рядом с тарелкой истрепанный томик Брюсова из «Универ­ сальной библиотеки», но не раскрыл. Несколько минут ели молча. Нет, так нельзя: «всего будь безмолвный свидетель». Надо же им всерьез поговорить. — Юл! — Ну? — Ть} читал про Пихтина и маму? — Читал.—Юл перевернул страницу. — Ты понимаешь что-нибудь? —1 Как тебе сказать. Не очень. Пишут, что Пихтин уклонист, ну, а мама будто его защищает. — А ты замечал что-нибудь за Пихтиным?.. Когда он у нас? — Замечал. Всегда начинает с королевской пешки. И мамины пи­ рожки любит с картошкой и луком. Рвануть бы «Хроники» и тяжелым Брокгаузом — по башке! — Ты не слышишь, тебя нет, а она в подушку плачет. Марфуша знаешь, как про тебя: «Нисколько матери не жалеет». Юл доел лапшу, отодвинул тарелку, коротко взглянул на брата и снова — в книгу. И вдруг, словно не свое, словно из «Ричарда Третьего». — Не всякий кричит, если больно. Другой молча, на вздохе одном. Подумай. Тебе ведь всю жизнь стихи писать. —- Юл, отцу бы, а? Или к маме пойти на работу? Или в редак­ цию? И хоть бы ты не шлялся по ночам! Андрей встал, взялся за тарелки. Ну, что ты скажешь на это, Юл? Тут зазвонил телефон — в маленькой прихожей, против входа в Юлову каморку. Андрей снял трубку. Незнакомый мужской голос, чуть картавя, попросил: — Маргариту Богдановну, будьте настолько... — Вы ошиблись,—Андрей собрался повесить трубку. — Однако же, это квартира Хромовых? — прокартавил удивлен­ ный голос. — А вы возьмите «Большую Москву» на двадцать седьмой год. Там Хромовых две страницы с половинкой. Привет. — Путаники эти приезжие! — он сдвинул на маминой кровати пух­ ло взбитую подушку. Под ней продолговатый судок, обернутый толщей газет. Он приподнял крышку. От тушеной с мясом и луком картошки рванул горячий пар —Юл повел коротким тупым носом. Пока Андрей возился с судком и газетами, телефон снова зазвякал. Теперь уже подошел Юл. Он послушал. — Это я! —сказал Юл неожиданно тонким, никак не идущим к его бакам и грубоватому лицу голосом.— Я и есть эта самая... Маргари­ та Богдановна. Обалдеешь тут! Андрей застыл у стола с крышкой в руках. •— Кто дурит? Я? —Юл перешел на свой обычный густой бас.—*