Сибирские огни № 02 - 1969

лейбольной площадке. «Расскажу ей, как мы мирили Серегу с женой,— решил он. Пойду к Карцевым, постучусь и зайду. А что тут плохого?» — Я ведь тоже был женатый. Давно,—сказал Савка. Он застеснял­ ся: наверное, признавался в этом первый раз.—Мы в Прокопьевске жи­ ли. Ты же, Cepera, любишь Аню, я знаю. Ступай, поговори с ней, может все и разговорится. — Так зашипит же! —чуть не плача вскинулся Cepera. — А может, не зашипит? —Савка был пьяный, но на своей точке.— Аня —хороший человек, редкая женщина. И любит тебя. Я хороших лю­ дей сразу вижу. Советовались долго: то ли идти Сереге одному, то ли зайти и поси­ деть всей бригадой. Решили, для начала разговора идти вместе: один ум—хорошо, а два —лучше. — Cepera, ты купи подарок,—сказал Антон.—Вот калымные день­ ги. Мне не нужно. Хотел новую канистру, но обойдусь. — Антошка правильно говорит,— поддержал его Лянка.—Подарок надо. Калымные гроши, все бери. Все равно пропьем, а то хоть в дело пойдут. Жена —судьба. Мы от дурости только пожалеть женщину сты­ димся. У Сереги и правда засверкали глаза от слез: сильно, значит, соску­ чился по дому. Подарки покупали в нижнем магазине. Ане взяли набор «Красная Москва» в ббльшой коробке с бантом, а ребятам —кило конфет. Лянка объяснил продавщице, для какого дела покупаются подарки, и она до­ стала из-под прилавка модную косынку и утюг, который сам разбрызги­ вает воду. Такие утюги были только у поселкового начальства. ...Аня не зашипела на Серегу, а наоборот, обрадовалась и заплака­ ла. Засуетилась, забегала у стола. Лянка достал бутылку, разлил в стаканы и сказал: — За мир и дружбу! За твое, Аня, здоровье! ...Они сидели на лавочке под черемухой, и Галя говорила: — Я уезжаю. Об этом никто не знает. Даже мама. Ты никому не говори. Я послезавтра уезжаю. — Куда? — Очень далеко. В далекий город. Я даже тебе не могу сказать, потому что будут разыскивать. Маме я напишу письмо и все объясню. Темнело, поселок еще не спал, гомонило радио, у клуба играли в во­ лейбол, гулко ухая мячом. Галя куталась в плащ, вздрагивая, прислу­ шивалась к звукам улицы. На этой лавочке возле крыльца Галиного дома они много раз сидели раньше. Как изменилась Галя за эти три дня! Глаза впали, лицо заострилось. И чего она так потерянно кутается? На улице тепло, даже душно. — Я бы раньше уехала, но маму было жалко. А теперь я взрослая. Она все поймет. — Куда ты поедешь? Зачем? Пропадешь ведь. — Ты, Антоша, ничего не знаешь. У меня все переменилось. Вся жизнь. Я такая счастливая. Очень-очень. Ты даже не представляешь... Вздрагивая, лихорадочно ежась, она смотрела в темноту. — Ничего у тебя не переменилось. Ты выдумываешь,—сказал Ан­ тон.—Галя, хочешь, я буду вам помогать с Пелагеей Семеновной? Я мно­ го зарабатываю. На будущий год мотористом буду. Галя посмотрела на Антона долгим взглядом, глаза у нее темнели глубокими провалами. Она вздохнула и отвернулась.