Сибирские огни № 02 - 1969

Вероятно, я уже засыпал, когда хлопнула входная дверь —я живу на первом этаже,—потом кто-то постучал. Со сна я подумал, что стучат к соседям. Стук был громкий, требовательный, потом нажали звонок. Он задребезжал в моем коридоре. Какой-нибудь пьяный? И вдруг я по­ думал: Лола. Она была у меня с Иришкой, другой раз одна. Если это она, я бы все забыл, все простил. Одеваясь, я от волнения путался в одежде, не в силах найти, что нужно. Я никогда не говорил ей нежных слов, но сейчас я хотел сказать сотни, тысячи слов, полных любви и неж­ ности. Какая это, думал я, мерзкая, трусливая чушь —помнить прош­ лое, мстить за него! Глупо, бессмысленно жестоко губить даже одно мгновение сегодня из-за вчерашних ошибок, в которых мы часто не вольны. Я требовал от Лолы насилия над собой, раскаяния за любовь, которая еще не прошла. Такое большое чувство невозможно выбросить сразу, им нужно переболеть, иногда мучительно долго. Я бил лежачего, и за что? Все это пронеслось в моей голове, пока я одевался. От волне­ ния я долго не мог попасть в скважину и не спросил, кто там. В дверях стоял Санаров. Без шляпы, в черном костюме, кадыка­ стый, сутулый. Не ожидая приглашения, он прошел в комнату и, не най­ дя на что сесть, прислонился к подоконнику. — Извини, разбудил,—сказал он, поглядев на меня исподлобья. Он провел, видимо, вечер в какой-то компании, от него пахло таба­ ком и вином. Квадратный его подбородок тщательно выбрит. Он никогда у меня не бывал, и я не понимал, как он ночью нашел мою квартиру. — Письмо у тебя? Я вытащил вчетверо сложенный листок, подал ему. Он подошел к лампе — голова его почти касалась люстры —и дважды прочитал пись­ мо. Мощный кадык его судорожно дернулся раз и другой. Видимо, ма­ шинально хотел сунуть листок в карман, но передумал, бросил на по­ стель. — Возьми себе,—сказал я. Брезгливо морщась, он оглядел мою комнату, как бы приходя в се­ бя. Швырнул раскрытый журнал на стол, сел в кресло. — Я ненадолго. Ходил по городу, вспомнил твой адрес, зашел вот. Не спрашивая разрешения, он закурил, бросил спичку в угол. Долго молчал. — Мне Лола позвонила. Я едва понял, что к чему. Думал, пьяная. — Ты врешь! — крикнул я.—Не звонила она. — Ну, зачем же «врешь»? Женская душа—штука темная... Она мне три года не звонила, а тут вот —на тебе. Плачет. Вы что, поссорились? К ней надо относиться бережно. Она человек тонкий, нежный. — Что же ты ее не берег? — Любил, а не берег. Тоже скотина. —- Здоровая самокритика! Но запоздалая. Ты всегда сначала сде­ лаешь пакость, а потом обругаешь себя скотиной. — Верно, Аркашенька, виноват. Твоя правда. Он расхохотался. Меня трясло от злости, что он пришел ночью, раз­ валился в кресле, издевательски хохочет. — Такая уж у меня... черная душа. Эгоист, знаешь. Злодей из тра­ гедии с комплексом запоздалого раскаяния. Письмо ты отдал Столбо­ ву? —спросил он. — Да. Иди к нему. Ты его уломаешь. — Не пойду. Поздно: Сима узнала. Когда я говорил с Лолой, она стояла за спиной и догадалась. Истерика, угрозы. Она давно уже сде­ лала мне последнее предупреждение. Начальство —тоже. Так что опять придется начинать с экскаваторщика. Прощай, служба, пойду работать.