Сибирские огни № 02 - 1969

— Ты все забыл. Ровно два года назад мы познакомились. Пом­ нишь, как это было? Мы ехали в автобусе на одной скамейке. Я тебя что-то спросила, кажется, который час, мы разговорились, и ты проводил меня домой. Я запомнила: на улицах было много тополиного пуха, нечем было дышать - - Сегодня — тоже. Значит, у нас есть уже прошлое. Только тогда мы познакомились второй раз. Сначала нас познакомил Санаров, в ти­ пографии. Ты подала мне руку, испачканную мастикой, смутилась и, видимо, сразу позабыла про меня. А я — нет. Это было четыре года назад. — Не помню. Этого не было. Я сделаю сейчас салат. Смотри, какие у меня помидоры. Лола — ребенок. Если она хочет что-то забыть, она говорит: «Это­ го не было». И верит, что этого действительно не было. Мы толклись в крохотной, по-аптечному чистой кухоньке,— кух­ ня — бабушкина вотчина,— и болтали о пустяках. Мне доставляло удо­ вольствие резать укроп, молоть перец на кофейной мельнице, открывать всякие баночки. Я всегда помогаю ей готовить закуски и люблю это. Когда все было готово, она сказала: — Подожди. Я сейчас. Она вернулась в темном платье с глубоким вырезом, схваченном в талии пояском. И чулки надела и туфли-шпильки. — Нравится? — Да. Тебе идет в темном. Я хотел сказать, что люблю ее, но не решился. Платье плотно об­ легало ее фигуру, и со своей школьной прической она казалась совсем юной. Вдруг я подумал: не надо говорить о Санарове, не надо пробного камня. Не больно ли ей будет? Пожалеть ее, ведь она не виновата в своем прошлом. Я должен сказать, что она милая, добрая, что она са­ мый дорогой для меня человек. Но мне стало страшно от одной мысли, что я всего лишь заместитель, случайно оказавшийся на развалинах чужой любви. Налив рюмки, я сказал: — Давай выпьем за то, что есть и будет. За Сегодня и Завтра. За нас с гобой. За вчерашнее пить не будем. По ее лицу промелькнула тень. — Вчерашнее умерло,— сказала она.— Я верю только в сегодня. А что будет завтра — не знаю. Будь что будет. Она не лгала. Она не пыталась меня уловить, опутать, женить на себе. Я бы сразу это почувствовал. Инстинкт самосохранения развит во мне до звериной тонкости. Она не требовала никаких обещаний, ни шагу не делала первой, и я иногда думал, что это до совершенства отточенная тактика. Меня не пугало это: пусть даже тактика. ...Она лежала, свернувшись калачиком и подложив под голову по­ душку, расшитую цветами. Я близко видел завиток на ее виске с седым волосом и розовую родинку. Седой волосок и родинку я увидел впер­ вые, и это открытие было мне тоже дорого. «Вот сейчас сказать,— думал я.—Милая, хорошая моя Лола! Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы будем счастли­ вы, и никто и ничто нам не помешает». Мне показалось, она догадывается, о чем я думаю. Нет, она не то­ ропила меня ни единым намеком, ни единым условием. Она все еще при­ выкала ко мне, к мысли, что мы будем вместе. Как, думал я, мужчина и женщина становятся родными? Что они должны перешагнуть? Что должны перешагнуть мы с Лолой? Неужели только ее прошлое?