Сибирские огни № 01 - 1969

Ветер откуда-то донес какой-то загадочный звук: не то сонная пти­ ца на дереве пошевелила крылом, не то треснула веточка под тяжелой лапой какого-то хищника, может, тоже крадущегося к сокжою. Сок- жой мгновенно повернулся на этот звук и, вытянув морду навстречу ветру, внюхался в воздух. Постоял немного, осторожно шагнул вперед и бесшумно исчез за лохматым густым стлаником. Улукиткан, закрыв глаза, на минуту сосредоточился. Было страшно от мысли, что зверь уходит, а вместе с ним уходит и его последняя на­ дежда. «Лучше погибнуть на горячем следу зверя, чем замерзнуть, как слепому щенку»,— рассуждал он, осторожно двинувшись вперед, по на­ правлению к поляне, с которой только что ушел сокжой. Это ясное со­ знание несколько оживило его, заставило быстрее стучать сердце, буд­ то подогрело кровь. Теперь бы только зарядить бердану. Но пальцы будто забыли, как это делается. Он запихивал их в рот, отогревая ды­ ханием, засовывал под телогрейку. Наконец, действуя чуть ожившими пальцами и зубами, он все же зарядил ружье. Снегопад почти прекратился, еще больше посветлело. Улукиткан достиг поляны, где кормился сокжой. Встречный ветер глушил его ша­ ги. Ожили глаза, чутким стал слух. За взлохмаченными ветром стланиками, за лиственничным редко­ лесьем, на мари, освещенной луной, темнел силуэт пасущегося сокжоя. Улукиткан почувствовал, как теплая, живая кровь ударила ему в голо­ ву. Теперь все зависит от него, от его воли и ловкости. Только бы суме­ ли омертвелые пальцы спустить боек берданы. Улукиткан осторожно обошел кустарник, быстро подобрался к сто­ явшей в просвете корявой лиственнице. Приник к ней и отдышался, а затем выглянул из-за ствола дерева. Тени уродливых лиственниц переплели снег причудливым узором. Сокжой, ничего не подозревая, неторопливо передвигался по противопо­ ложной кромке мари, не отрывая головы от земли, продолжал кор­ миться. Сейчас, он был весь на виду, горбоносый, с черными вздутыми буграми будущих рогов на голове, приземистый и длинный. В фосфо­ рическом свете луны он казался огромным серебристым изваянием. Приближаясь к старику ленивыми шагами, сокжой как бы испытывал терпение охотника. Улукиткан, затаив дыхание, начал наводить ружье. Человек знал, что через какое-то время из них двоих останется жить один, он или сокжой. И это уже не обычная охота, а поединок жизни и смерти. Улукиткан, прижимаясь к лественнице, с трудом удерживался на ногах. Зверь был уже близко, но почему-то держался в тени, будто ему неприятен лунный свет. И это мешало Улукиткану навести мушку на верное, самое убойное место зверя. Улукиткан призвал на помощь всю волю, всего себя. Он еще твер­ же оперся ногами о мерзлую землю, просунул негнущийся указательный палец в пусковую скобу ружья. После выстрела зверь шарахнулся в сторону. Заспотыкался, упал, но тотчас же вскочил, глянул в сторону, откуда раздался выстрел, и, медленно опускаясь на колени, издал последний утробный стон.. Старик, бросив бердану, теперь она была для него лишней тя­ жестью, еле передвигая ноги, обошел стланик и поплелся к убитому зверю. Сокжой лежал на правом, окровавленном боку, поджав ноги и осторожно положив свою длинную голову на снег. Улукиткан обошел вокруг туши, нагнулся над нею, не торопясь, осмотрел ее от морды до хвоста, ощупал зимнюю длинношерстную шубу на спине сокжоя, черные