Сибирские огни № 01 - 1969

ре. Забравшись под шкуры, Улукиткан и Ильдяна долго и горячо ше­ птались между собой. Не раз всхлипывала Ильдяна, в чем-то убеждая мужа. Тот тяжело вздыхал, ворочался. И уснули они далеко за полночь. Неторопливое утро вставало из-за темных далеких хребтов На не­ бе потухали слабые звезды, высвеченные светом зари. Стук дятлов за­ глушал редкие звуки зимнего леса. С проблеском солнца проснулись птицы, послышались посвист рябчиков и щебет суетливых синищ На холмистых отрогах прорвали туман острые вершины елей. Все было так, как вчера, как год, как сотни лет назад —неизменно. Улукиткан поднялся рано, после ночного разговора с Ильдяной и ее слез он долго не мог уснуть, не выспался. Не знал, как поступить, прикидывал и так и этак —очень трудную задачу задала ему жена. Он раздул очаг в чуме, подложил побольше дров —пусть тепло костра растревожит спящих. Вышел наружу. За холмами, за темной грядой лохматых лиственниц и островерхих елей, отбеливалось утро. Завидев его, забеспокоился привязанный к ели Качи. Улукиткан рез­ ко повернулся на его голос и почти побежал к собаке пьяной, шаткой походкой. Сморщившись от какой-то мысли или боли, он пал на колени перед Качи и первый раз в жизни обнял собаку. Дрожащими губами он что-то взволнованно говорил ей, крепко прижимая к себе. Из чума вышел Нокуландя. Громко зевая, он вскинул сонные гла­ за к небу, уже посветлевшему, обещающему погожее утро, приметы доброго дня. Подошел к огнищу, разворошил золу, собрал в кучу горя­ щие угольки и, наложив на них щепок, раздул костер. Над костром он по­ весил котел с мясом и два медных чайника. Улукиткан отрубил от ту­ ши сохатого жирное стегно, положил его на свои нарты, а остальное мясо предложил Нокуланде. Затем присел со стариком к огню. Пока женщины одевали детей, убирали постели, мыли посуду, между мужи­ ками шел деловой разговор. — Мы с женой ночью посоветовались, решили отдать вам Качи. Ты правду сказал, что без собаки с такой оравой тебе, однако, не вы­ браться из беды,—говорил глухо Улукиткан. — Хорошо, спасибо,—отвечал растроганный Нокуландя—Добром за добро отплачу, когда наши тропы снова сойдутся. А оленей бери по­ ловину, выбирай, глаза у тебя острые. — Оленей твоих не возьму, не нужны мне, а вот... —Улукиткан хо­ тел еще что-то сказать, но в нерешительности только покрутил головой. — Нет у меня ни соболей, ни белок,— смущенно сказал Нокулан­ дя.;—А даром я кобеля не возьму. — Нет, не даром. Поменяемся: я тебе собаку, а вы моей бабе сына самого младшего, грудного отдайте, пусть он заменит нашего первенца. Только не думай, что я зла хочу, много прошу. Качи уже в три года стал вожаком в упряжке. Редко какой зверь уходит от него, на медве­ дя идет один, азартный на соболя. Какое твое слово? Говори. Нокуландя удивленно уставился на него зрячим глазом. Что-то растерянно промычал. — Огда! —окликнул он жену.—Иди сюда, есть разговор. И, по­ вернувшись к Улукиткану, тихонько сказал: Она родила его, послу­ шаем, что скажет. Может, согласится... Огда, озабоченная материнскими хлопотами, подошла к костру, тя­ жело опустилась на колоду и глянула вопросительно на мужа. — Улукиткан хочет менять своего кобеля на нашего сына, говорит, что его жена так хочет, шибко просит. Что ты скажешь? Огда продолжала смотреть на мужчин усталыми и покорными гла­ зами. Ни единым движением, ни выражением лица она не выдала того,