Сибирские огни № 01 - 1969

кой, и вдруг тихонько попросил:—Давай маленько спирт, вот столь­ ко,—старик показывает кончик пальца. — Ты же после спать не будешь. — Ничего. Когда я думаю о тайге, сон все равно отлетает от меня. Спирт съест боль сердца... Я достаю бутылку, лью тонкой струйкой в подставленную стариком кружку. — Еще другую беду хочу сказать тебе, большую беду. Надо хоро­ шо думать, чтобы эвенки не уходили от своих стойбищ, где у них все есть. Чтобы они были хозяевами тайги, умели жить в ней, больше поль­ зы давали. А то молодые бегут от оленьих стад, от пушного промысла, будто в чужой стороне их радость, а не тут. Потому что в школах их учат не тому, что надо эвенку, и они, как марал во время гона на рев охотничьей трубы, бегут из тайги в городскую жизнь и не понимают, что это худо —бросать свое стойбище, тайгу.—Голос старика звучал все глуше, все тише, видать, нелегко ему высказывать эти давно его му­ чающие думы о покинутой когда-то родной Альгоме, о судьбе своих со­ родичей. Разговор оборвался. Тихие дуновения ветра баюкали тишину, ле­ гонько раздували синие вспышки костра. К полуночи воздух становится все более чистым и чутким. В нем отражаются малейшие звуки, еле уло­ вимый шорох курумов, медленно сползающих с вершин в провалы. На юге резко и густо синеет полоска льдистого неба. Тонко пахнет из лож­ бин свежим снегом. Слышно, как далеко внизу Утук ворчит, срываясь с гладких валунов и убегая в темноту. Беру чайник, шагаю к ручью. Иду медленно, осторожно приминая сапогами ягель, что,бы не растревожить ночную тишь, полнее ощутить безмолвие гор. Нагибаюсь к воде. Она поет стеклянным перезвоном, та­ ким чистым и ясным, будто неземным. Набираю полный чайник, но не ухожу, стою на каменистом бережку. Хочется разгадать, о чем так пе­ чально поет ручеек? О потерянном лете? Об увядших цветах на горных лужайках? Или это его последняя песня, перед тем как уснуть скован­ ному стужей. Как жаль, что мне непонятен его язык. А вот если позвать Улукиткана, он послушает этот грустный шепот ручейка и непременно переведет его немой лепет на человеческий язык. Старику все тут по­ нятно, все доступно, это все его. Возвращаюсь к костру. — Спать надо,— говорит старик усталым голосом и, поднявшись на ноги, осматривает все еще черное небо.—Человеку сон прибавляет силы, как медведю голод, птице —страх. Засыпая, я снова и снова думал о том, что навсегда покидаю эти места и что слова Становой, Алданское нагорье, Джугджур, Селиткан, Сага, Шантари, Ямбуй —теперь будут звучать для меня как старинная, родная песня. Прощай, Альгома! Пробудился я внезапно от какого-то странного прикосновения, словно кто-то сильно толкнул меня снизу. Одновременно откуда-то из са­ мой глубины гор донесся затяжный приглушенный рокот. Казалось, где- то рядом в седловине ломались скалы, падали вершины, сотрясая зем­ лю. «Обвал»,—шевельнулось в голове. Откидываю капюшон спального мешка Приподнимаюсь на руках.