Сибирские огни № 01 - 1969

как к неизбежной, теперь уж, очевидно, длительной и тяжелой работе». Таким вот и прошел всю войну Алек­ сандр Крупнов — русский человек суровой, но прекрасной судьбы, труженик и воин новой России, из тех, кто ковал нашу побе­ ду над врагом, приглушив на время мысли о причинах неожиданных невзгод 1941—1942 годов, но не забыв о них... Народ в изображении автора «Исто­ ков» — не только масса рядовых людей, это сложная, но стройная организация общества нового, революционного, социалистического типа, куда входят и которую представляют в романе и сталевары Денис и Александр Крупновы, и дипломат Матвей Крупнов, и директор завода Савва Крупнов, и партий­ ный деятель Юрий Крупнов, и полковник в отставке Агафон Холодов, и его сын майор Валентин Холодов, и генералы Валдаев и Чоборпов, и мать семейства Любаза Круп­ нова, и множество живо запечатленных эпизодических лиц романа. Это очень мощ­ ная организация, силу которой недоучел бесноватый фюрер. ...В одной из последних глав романа рас­ сказывает писатель, как Александр Круп­ нов вскоре после возвращения с войны, за­ став на месте родного дома лишь пепели­ ще, восстанавливает все почти в прежнем виде. «На тачке свезли золу к Волге, вы­ равняли фундамент. Юрий привез несколько машин битого кирпича. Нашлись товари­ щи — солдаты, помогли. И вырос до« со светелкой, каменная стена, в пояс высотой, вокруг усадьбы». Какая замечательная концовка! Срубили змею-горынычу все его двенадцать го­ лов и — стали жить-поживать, добра нажи­ вать... Да и для заве(Тшения сюжетной линии, полюсами которой являются в романе Круп­ новы и Хейтели, тоже хорошая, и, с точки зрения всеобщей истории, безупречная кон­ цовка: враг сокрушен в его собственном логове, восторжествовала историческая справедливость. Но Г. Коновалов не завершил роман приведенным абзацем. Да и не мог завер­ шить, ибо не мог оставить без ответа вопро­ сы и сомнения, высказанные Крупновыми, Чоборповым, Валдаевым. Вот почему ока­ залась неприемлемой для концовки романа эта картина чисто мажорного звучания. Небосвод над Крупновыми, хоть они и от­ дали все, что могли отдать, делу нашей по­ беды над врагом, еще полностью не очистил­ ся,— заслуженная радость победы оказа­ лась омраченной. Конечно, с высоты сегодняшнего дня не трудно судить о причинах невзгод недавно минувших лет. Г. Коновалов не поддался соблазну легкости и ясности решения самой историей решенных проблем. Он подошел к ним с позиций художника и увидел не только известную нам историческую перспек­ тиву, но и всю тяжесть, всю глубину стра­ даний людей, завоевавших право на луч­ шую долю. Об этих страданиях нельзя ни­ когда забывать. Не только во имя нашего настоящего, но еще больше — во имя буду­ щего. Л. Б а л а н д и н ЕЩЕ О ВОЙНЕ... О бе повести П. Карякина — «Проща­ ние славянки» и «Локотков»' — о со­ бытиях войны. Читаю, перечитываю книгу и хочу понять — во имя чего написана исто­ рия бесхитростного паренька Зарубина, что значит для сегодняшнего читателя «слу­ чайный» подвиг минометчика Локоткова? «...Усатый зажег последнюю спичку, поднес к самому лицу раненого, повернул­ ся к сержанту, проговорил, будто обрадо­ вался: — Вот оно куда хлестануло! Спичка догорала, освещая прокуренные пальцы светившего с толстыми грязными ногтями и маленькую дырку под глазом гвардейца, оплывшую кровью... Под затылком на шее пальцы попали в. мягкое липкое углубление, он вытер их о штаны, завязал бинт. — Может, выживет, рана сквозная...» В этом описании — весь стиль П. Ка­ рякина, неторопливый, обстоятельный. Ав­ тор не упускает и малейшей детали— от толстых грязных ногтей полкового сапож­ ника до мягкого липкого ощущения от прикосновения к ране. Обратите внимание, насколько скрупулезно выписано с по­ мощью серии глаголов действие: «зажег», «поднес», «повернулся», «проговорил». П. Карякин рисует зримые до иллюзии и простые, как повседневность, картины бо­ ев, солдатского быта. Все описания наро­ чито снижены, мысли героев постоянно прикованы к самому обыденному, житей­ скому (пообедать, найти получше укрытие, согреться, в атаке добежать до окопов противника, выползти из зоны минометно­ го огня и т. п.). Перед атакой пулеметчика тошнит, и «его острый кадык прыгает по тонкой цып­ лячьей шее». В бою пулеметчик погиб — так и застыл возле своего пулемета в ис- пачканной рвотой шинели. Раненный перед тем, как упасть, «стоит на коленях, качается, будто поклоны бьет», из горла у него фонтанчиком, «тоненькой цевкой» бьет кровь. Вот так просто, сурово и очень зрим0' рассказывает П. Карякин о войне. Не менее ' П е т р К а р я к и н . Прощание славянки. Новосибирск, Зап.-Сиб. кн. изд., 1967,