Сибирские огни № 01 - 1969

(на половине строки) обрыву. Инерция рит­ ма требует продолжения последнего стиха, и недостающее повторение слов «позови меня» все-таки происходит, но уже только в нашем сознании. Как отдаленное эхо души. Композиция Одной из самых сокровенных тайн (из доступных вообще) в лирическом стихотво­ рении является, видимо, его композиция (построение). Чувство композиции гораздо сложнее, например, чем чувство ритма или чувство звуковой изобразительности. Стихотворение — поэтическое открытие. Но для читателя важен не только результат открытия, но и само рождение его. Откры­ тие должно произойти на глазах, то есть пока читаются краткие строки стихотворе­ ния. За несколько десятков секунд поэт должен эмоционально и логически покорить читателя. Поскольку слов и времени поэту отпу­ щено мало, мысль его должна лететь с на­ растающей скоростью. Чаще всего суть стихотворения, его поэтическая квинтэссен­ ция, заключена в последних строках, а все остальные выполняют роль подхода к ней. Но чтобы мысль не тащилась этими подхо­ дами (относительно долгими) только лишь по необходимости, нужно, чтобы впереди стоящие строки, кроме чисто служебного, имели и самостоятельное значение. Причем каждая из последующих строк открывала бы новые и новые повороты. Хоть я не бессмертник, хоть ты не сирень Но срезать однажды нас будет не прочь Белый садовник по имени день, Черный садовник по имени ночь. В этой строфе Р. Гамзатова (перевод Н. Гребнева и Я. Козловского)— древняя мысль о быстротечности земного существо­ вания. Но нас они уже привлекли новизной и свежестью формы. В общем-то печальная мысль тут вовсе не звучит печально, она озарена светлой улыбкой. Читаем дальше. Хоть ты не пшеница, хоть я не ячмень, Щадить нас не будут —им эю невмочь — Жнец белолицый по имени день, Черная жница по имени ночь. Поэт повторил ту же мысль и даже тот же самый прием, обновив только образы. Этим он подчеркнул всю непреложность своей мысли и усилил внимание к ней. Хоть ты не косуля, хоть я не олень, Не смогут охотничью страсть превозмочь Белый охотник по имени день, Черный охотник по имени ночь. Мысль о смертности человека, заявлен­ ная еще в первой строфе, звучит все силь­ ней и сильней. Внимание на ией сосредото­ чивается все больше и больше. И вот имен­ но здесь, именно после многократного ее повторения — по контрасту! — звучит дру­ гая, основная мысль стихотворения: чело­ век наделен неистребимой жаждой жить. Белый охотник ли выследит нас. Черный охотник ли выстрелит в нас? А может, у первого дрогнет рука, А может, второй промахнется не раз? Именно здесь, в конце, на стыке двух мыслей, вспыхивает молния искусства. Без первой мысли не заиграла бы и вторая. Не просто украшение Рифма—консонанс (одинаковые соглас­ ные при различных ударных гласных) по­ явились у -нас в начале века. Вот рифмы из стихов Игоря Северянина: «кедр-эскадр- бодр-мудр-выдр». Консонанс привлекался Северяниным исключительно в целях ин­ струментовки, то есть как чисто внешнее звуковое украшение. Иное положение занимает консонанс у Леонида Мартынова. Здесь он играет изо­ бразительную роль, то есть становится од­ ним из важнейших компонентов стиха. Вот отрывок из стихотворения «Эхо»: Говорю я с тобой одною. А слова мои почему-то Повторяются за стеною, И звучат они в ту же минуту В ближних рощах и дальних пущах, В близлежащих людских жилищах... Само чередование ударных гласных о-у;а-и (рощах — пущах, близлежащих — жилищах) создает объемность пространст­ ва, в котором как бы перекатывается эхо — (главный образ стихотворения. Высшего порядка Меткие сравнения, свежие метафоры, не­ ожиданные эпитеты (всего, разумеется, в меру) л Это образность первого порядка. Образ не выходит за пределы одной строки. Гораздо сложнее обстоит дело, когда образ разрастается, занимая собой всю строфу или несколько строф. Здесь уже мало таких примитивных средств, как срав­ нение, метафора, эпитет. В строй вступают: интонация, деталь; взаимное расположение строк, единство словаря и т. д. Это образность второго порядка. Но есть образность высшего порядка — когда образ заполняет собой все стихотво­ рение. Когда нельзя ни убавить ни одного слова, ни прибавить. Какими средствами это достигается — вопрос невероятно трудный. И чем совершеннее стихотворение, тем не­ приступнее тайна, как оно написано. Этой образностью высшего порядка щед­ ро наделен стих Пушкина. Как бы мимоходом Есть много способов усилить какое-то одно слово в стихе: сделать на нем логи­ ческое ударение (найти соответствующий