Сибирские огни № 01 - 1969

ощущает ответственность, сохранить части­ цу так необходимых ему в будущем сил. А ведь он сам на грани отчаяния из-за вне­ запно обрушившейся на него слепоты. Р аз­ ве это не подвиг? Подвиг подготовляется каждым днем жизни человека. Это жизненное кредо Г. Федосеева, его завещание молодым. Вот почему таким постоянным рефреном через его книги проходит фраза Улукиткана: «Мать дает жизнь, годы — мудрость». Есть еще одна проблема, без которой нельзя составить полного представления о творчестве писателя. Это судьба малых на­ родов Севера, жизнь эвенков — народа, из­ давна населяющего Охотскую тайгу. Рас­ сказом об Улукиткане — проводнике-эвенке, спасшем ему жизнь, Г. Федосеев начал свой творческий путь писателя. Эвенк-проводник не только один из главных героев книги Г. Федосеева, но и один из замечательных, типических образов советской литературы, в котором Г. Федо­ сеев раскрывает нам историю одного из ма­ лых кочевых народов Севера, обреченных при царизме на вымирание, а за годы со­ ветской власти совершивших удивительный путь от первобытного строя до социализма. Не так давно в Советский Союз приез­ жал известный американский писатель Фар­ ли Моуэт. Он знакомился с жизнью малых народов Советского Севера. Фарли Моу­ эт — автор романа «Люди оленьего края». Романа о том, как вымерло целое пле­ мя американских эскимосов-ихалмютов. Бе­ лые люди, пришедшие в тундру Барренс за песцом, склонили эскимосов оставить охоту на оленя-карибу,— занятие, дававшее им возможность существовать в том ледя­ ном краю,— и заняться охотой на песца. А когда песцовый бум спал, и модницы перестали интересоваться мехом песца, пле­ мя уже утратило навыки своего старинного промысла. И олени-карибу были к этому времени почти истреблены белыми ради ла­ комства гурманов — оленьего языка. Ихал- мюты были брошены на произвол судьбы и вымерли все до последнего человека. «...Сначала,— пишет Ф. Моуэт,— умер единственный ребенок, родившийся в том году у ихалмютов... Затем не стало млад­ шей жены Какуми-Иткут. Скончался Охо- то. ...К середине 1950 года ихалмюты уже почти вымерли — они потеряли двух из оставшихся в живых четырех женщин, спо­ собных к деторождению. Они утратили по­ следнюю возможность выжить...» Книга Ф. Моуэта была криком, обра­ щением от имени коренных жителей тундры Барренс к канадскому правительству, но осталась, как говорит сам Ф. Моуэт, «лишь эпитафией на могиле ихалмютов».. Уже первая книга Г. Федосеева об Улу­ киткане («Тропою испытаний») была кни­ гой остросоциальной. Это была книга о том, что принесла эвенкам советская власть. Ин­ тересно сравнить образ Улукиткана с дру­ гим лесным кочевником-орочоном Дерсу Узала, героем книг В Арсеньева. Сравнение Улукиткана с Дерсу Узала для читателя напрашивается само собой. Ведь даже ситуация в романах Г. Федо­ сеева и В. Арсеньева одна и та же: лесной кочевник-следопыт спасает жизнь иселедо- вателю-путешественнику и становится его другом. Думается, что образ Улукиткана в какой-то своей части и создавался автором не без расчета на сравнение с Дерсу. И сравнивались здесь две действительности, формировавшие две человеческие жизни: судьба представителя малого народа Севе­ ра в царской России (встреча Арсеньева с Дерсу Узала произошла в 1906 г.) и судьба такого же малого народа в советское вре­ мя. Жизнь дальше дописывала роман, я судьбы расходились все резче и резче. Дерсу Узала, друг Арсеньева, научив­ ший его мудрости тайги,—- это человек, вы­ зывающий страх за его судьбу. Дерсу стар. Он больше не может добывать себе сред­ ства к жизни в тайге. В. Арсеньев берет его в город, понимая при этом, что городская жизнь и культура останутся навсегда враждебными Дерсу Узала. Улукиткан же — человек, нашедший свое место в современной жизни именно благо­ даря тому, что городская культура пришла в тайгу. Его работа в экспедициях — это форма приобщения его народа к просвети­ тельской и социальной деятельности совет­ ской власти. Символично, что городской врач возвращает зрение Улукиткану и дает тем самым ему возможность вернуться в тайгу. Город не фигурирует прямо на стра­ ницах книги, но это добрый город. Новая социалистическая культура советского че­ ловека, говорит своими книгами Г. Федо­ сеев, должна вобрать в себя эту культуру многовекового общения с природой кочево­ го племени таежников-следопытов, обогатить ее так же, на таких же равных правах, как культура города обогащает жизнь тайги. Тезис этот о культуре народов Г. Фе­ досеев рассматривает и на личном опыте своей жизни. Учителем жизни его, русско­ го интеллигента, инженера, стал во многом неграмотный эвенк Улукиткан. Он его учил не только пониманию природы, но добру, великодушию, помощи людям — мудрости жизни, такой же общей и единой для всех народов, как сама живая жизнь. Правда, Г. Федосеев не так уж много говорит о новой жизни эвенков. Он ведет нас по дорогам экспедиций. А они проле­ гают далеко в стороне от стойбищ. Но вот — упоминание о том, что две внучки Улукиткана — учительницы в школе; под­ нятый с земли окурок свернут из листка, вырванного из книги, напечатанной иа эвен­ кийском языке; молодой эвенк Романов из селения Банак — юрист; хозяин собаки Нур- ки Тиманчик из Омахты едет учиться в Ленинград на факультет народов Севера. И по тому, как мимоходом говорится все это, мы понимаем, что это новое давно пе­ рестало удивлять и органично вошло в жизнь тайги.