Сибирские огни № 01 - 1969

Взбудораженные олени с ходу вынесли нарты на берег. Останови­ лись. Кругом никем не потревоженная белизна недавно выпавшего сне­ га. Улукиткан отстегнул вход в чум. Пахнуло брошенным жильем. Ни жены, ни детей, ни души. Но спальные мешки, потки, седла, уздечки и весь кочевой скарб лежали на своих обычных местах, будто брошен­ ными за ненадобностью. Улукиткан не верил глазам, никак не мог понять, зачем и куда могла мать увести детей из чума в такую стужу, ничего не взяв с собою, уйти пешком, без оленей?.. Все это казалось эвенку совершенно невероятным сном. Он вошел внутрь берестяного чума. Долго стоял, пытаясь найти ответ на мучительную загадку. Он заметил валявшиеся около очага недожеванные куски оленьей кожи, остатки от олоч. Не оказалось и упряжных ремней, потников, —все было съедено Ни единого полена дров, ни одного сучечка —перед гем, как покинуть жилье, обитатели его все сожгли до уголька, а собрать и принести еще дров ни у кого уже, видно, не осталось сил. Белый пепел огнища был холодным. Улукиткан вышел из чума. На краю заснеженной площадки были только следы колонков. Но тут Улукиткан увидел свежий пень и уди­ вился: дерево срублено слишком низко и явно неумелыми руками. «Видать, жена болела, сынишка рубил»,—заключил эвенк. Потом он за­ метил связку ерниковых прутьев, подвешанных на сучке под елью ро­ гульками вниз. На языке кочевнков это означало, что на таборе поте­ рялись олени. Улукиткан пересчитал прутья. Их было тринадцать — все стадо, оставленное им на стоянке. Затем на соседнем дереве он увидел затес с горизонтально прикрепленной к нему ерниковой веточ­ кой, обращенной мелкими прутиками на юг. «Ушли вниз, по реке и на стоянку не вернутся»,—расшифровывал Улукиткан этот немудрый знак. «Но когда ушли?..» — продолжал он придирчиво осматривать стой­ бище. Ничто не могло укрыться от его пытливых глаз. Всему эвенк мог найти объяснение. Вот он увидел торчащую из-под снега свежую щеп­ ку, на которую другой бы не обратил внимания, подошел к ней, достал нож, концом его измерив слой снега на щепке, решил, что щепу запо­ рошил вчерашний небольшой снегопад, а снег, что выпал днем рань­ ше, лежал под щепкой: «Значит, семья покинула чум только вчера». Теперь он отчетливо представил себе, что тут случилось: обреме­ ненная непосильными заботами о детях, тяжело заболела Ильдяна, и все хлопоты на таборе легли на хрупкие плечи старшего сынишки. Он должен был поддерживать огонь в очаге, разваривать сыромятные ремни для пищи, ухаживать за больной и двумя малолетними сестрен­ ками. А ему самому было всего восемь лет. Оставшиеся без присмотра олени разбрелись по тайге, вероятно, присоединились к стаду диких сокжоев и навсегда ушли от человека, от вьючных седел, ог лямок, от понуканий. Семья, потеряв всякую надежду дождаться отца, реши­ ла бежать от голода, с проклятого места, над которым властвуют злые духи. Вместе с больной матерью дети двинулись вниз по заледеневшей реке, навстречу неизвестности. «Догнать!» —Улукиткан бросился к первой нарте, ничего не ска­ зав Дубкову, гикнул на свою упряжку. Олени соскочили на лед и, по­ корные аргалу, изо всех сил понеслись на юг. Скорее, скорее! Замель­ кали береговые скалы, ельники, мрачные утесы. Река, врезаясь в тол­ щу земли, металась по залесенной долине. Там, где на льду лежал снег, не сдутый ночным ветром, он увидел следы женщины и двух детей, третьего —грудного ребенка —мать несла на руках. Улукиткан на бешеном скаку оленей не упускал следы