Сибирские огни, 1968, №12

бенков очень заинтересовался тем, что говорила чабанка. Оказывается, Домн а не согласна с тем, что овцы в артели содержатся, как при бае. Тому было все равно, есть ли над ними крыша, нет ли,— был бы при­ плод. А вот ей, Домне, не все равно. Попробуй-ка попринимай ново­ рожденных ягнят зимой! А в отаре нынче есть такие матки, что вот-вот объягнятся. Чтобы сохранить ягнят, для маток надо построить катон. Сделать его не хитро, нужны прутья и солома. Раньше зимних ягнят мало выживало, а нынче Домна хочет их всех сохранить. Давайте де­ лать катон. Будет приплод— будут и отметки на рубиках. А так — что спорить, хороши рубики или плохи? И еще говорила Домна о том, что никто не должен от работы уви­ ливать. Когда ее сын Сабис бросил пасти байских коней, слова ему не сказала. Но теперь габун артельный, и она заставила сына вернуться к коням. Муж, Сагдай, вот тоже... Ему артель весь табун доверяет, а он надел милицейскую' одежду и сидит-посиживает в этом «штапе»... Уж скорее бы кончали с бандой, чтобы Сагдай своим делом занимался, пользу артели приносил... А еще Домне жалко отдавать баранчиков на мясо. Знает, что надо отряд кормить, а все-таки жалко. И коней приходится резать. Скота ведь пока не прибыло... Широко расставленные карие глаза Домны вопрошающе уставились в переносье Губенкова. Егор Кузьмич, несколько потупясь, выдержал с минуту и вдруг распустил все свои суровинки на простом мужицком лице. — Вот утешила, так утешила, товарищ Домна! Д а это же настоя­ щий разговор хозяйки! И забота хозяйская... Ты это правильно... Д а ­ вайте-ка сегодня займемся катонами... Я договорюсь с Жарковым, чтобы людей из отряда подослал,— к вечеру матки уже в тепле будут. ...Первой из девочек э т у н о е о с т ь услышала Таанах, а ей сообщила мать, побывавшая в новом овечьем катоне. — Ягнята появились... Таанах тотчас же засобиралась к своей подружке Зойке. Сунула ноги в ыаймахи, надернула шубенку, набросила полушалок на черные косички — и поминай как звали. К Полынцевым прибежала запыхавша­ яся, румяная. — РЭто ты, Танюшка? — обрадовалась Зойка, называя подружку на русский манер.— Разоблакайся... Ты знаешь, что я делала? Узоры со стекла срисовывала. Ишь, как мороз их навел! Хочешь, давай вместе... Но что для Таанах какие-то морозные узоры! Совсем не за этим она пришла. У нее есть кое-что поважнее. И от дверей н$ уходит, держится з а скобку, переминается с ноги на ногу. Сама ростом не выше этой скоб­ ки. Так и стреляет плутовскими черными глазами то в Зойку, то в Вар­ вару Петровну, то в Улуга Педора. Соображает, отпустят ли с ней Зойку. И новость наружу просится. Потому и играют ямочки на ее ще­ ках, вздрагивают губы, а ровные частые зубки показываются из-за них, совсем как белые ягнята. Хураганар1!.. — выпаливает Таанах, не в силах больше таить свой секрет.— Ягнята родились... Зоя, пойдем посмотрим их... — Ягнята! — радуется Зойка.— Ты их видела. Танюшка? Какие они? Черненькие, кудрявенькие?.. Зойка мечется по комнате. Приставила к высокой русской печке т а ­ буретку, вскочила на нее, достала свои расшитые маймахи. Вот Зойка обута, одета. Белые прядки подобрала под шаленку, кон­ 1 Х у р а г а н а р — ягнята.