Сибирские огни, 1968, №12

чиных маймахах. Это — обновка. Недавно пришла Домна и протянула девочке обувку: — Бери, подаркам... Как загорелись тогда глаза Зой ­ ки! Маймахи-то ведь не простые— вышивкой украшены. Красные, си­ ние, зеленые извивы хакасского орнамента пущены по голенищам. Тут и разноцветные дорожки, и зубчики, и листочки. Все так и переливается шелком да гарусом. Сунешь ноги в майм а хи— тепло в них, как в печ­ ке, и мягко. Мать не знала, как и отблагодарить Домну за такую радость, что принесла она ее дочке. За стол усадила, чаем крутой заварки потчева­ ла. После шестого блюдечка щеки Домны залоснились. Она важно выш­ ла из-за стола, потрепала Зойку за белокурые прядки и сказала Варе, указывая на девочку: — Твой^ хороший хызычах, все равно белый козленок... Маймахи есть — мелей надо... Рукавицы... Однако, ниток не хватай. Мой бульшу- ха Кнай нитки вытаскал... Варя отдала Домне весь свой запас цветных ниток, и, спустя неко­ торое время, та принесла Зойке еще и вышитые рукавички. Вот поэтому у Зойки радуга на ногах и на руках. Подружка Та- анах, как придет к ней, глаз не сводит с вышитых Домной маймахов и рукавичек. Погладит их, вздохнет, а ничего не скажет. У Таанах тоже обувка в узорах, но не в таких ярких, искусных. Поспевает Зойка за матерью по снеговой тропинке, маймахами при­ топтывает, рукавичками похлопывает. Пальтишко ей мать сама сшила, распоров свою плюшевую кофту. Вытянулась Зойка ростом, а ткани ей на пальто нигде не купишь.' Перешитая кофта и выручила девочку. Ншь, как ворсинки заиндевели на морозе! Заиндевела и старенькая се­ рая шаль, которой повязывается Зойка. Будто осыпанная снежком, идет девочка, но она тепло одета. Чем дольше идет по морозу, тем сильнее розовеют щеки. Кожа холодная, и покалывает ее, словно иголками, да* под ней — огонь. Вся Зойка очень напоминает разрисованную куклу- матрешку: тут — узоры, разводы индеви, там — розовые пяТна. — Мам,—'звонко щебечет она, приоткрыв рот, полный мелких бе­ лых кварцевых окатышей,— Ты мне скажи, пустишь меня кататься на соорах? — На чем, дочка? — На соорах... Ну, по-нашему, на санках. Мы будем во-он там, на Ах-тигее... — Она показывает на белый бугор над Чобатом.— Вчера Са­ бис обещал прикатить большие сани. Мы все уместимся — и Каскар, и Таанах, и Мансар... Все соберутся... Я уже два раза каталась... — А не страшно с такой горы лететь вниз? Еще перевернутся ваши сооры... — Не перевернутся. Они широкие. — А кто их завозить будет обратно? — Мы сами. И Сабис... — Ему, поди, не до того, дочка. Сабис — большой. Он — та­ бунщик... — Так он же сейчас не пасет. Бросил... — У Сабиса ведь горе. Марик пропала... — Мне жалко Марик,— вздыхает Зойка.— Она играла со мной. Помнишь, мам, когда весь народ собирался в ограде у Хапына? — Как же... — А Сабис, мама, выходит теперь к мальчишкам и девчонкам на Ах-тигей. Помогает сани затаскивать на самый верх. И сам катается... — Может, с вами ему и легче... — Не знаю...