Сибирские огни, 1968, №12

— Лошади кормятся? — спросил его Жарков . Эпсе кивнул головой, откидывая волосы. — Вот что, Эпсе. Надо послать здешних парней, кто пошустрее, в степь. Созвать чабанов, пастухов, табунщиков. И сам съезди. К утру чтоб приехали — на сход. Кнай поворачивает отару к стану. Сытые овцы, пощипывая мимохо­ дом траву, медленно выходят из поймы Чобата. Кнай покрикивает на собак, чтобы не растеряли овец. У кривого тополя, сбрасывавшего в Чо- бат ржавые листья, остановилась, поглядела в зеленоватую осеннюю во­ ду. Оттуда на нее взглянуло круглое лицо с удлиненными глазами, не­ много сплюснутым носом, маленьким ртом. Девушка посмотрела на свое отражение, улыбнулась. Невеста. Часто-часто задышала Кнай. Она надела выцветший таар, поправила платок, сверкнув колечком. Вот сейчас она угонит отару верст з а пять, и дневные заботы ее кон­ чатся. Из груди сама запросилась песенка. И Кнай запела: Много шерсти на шубах у вас, овцы, А мне на теплый платок жалеете. Солнце щеки мои сожгло, губы спалило, А мне жалко вас оставить, мои овцы. Парни и девушки в аале веселятся. Ветры и травы меня веселят. Сверстницы мои любовь нашли, А меня целует холодных хиус...1 Казалось Кнай, что и степь поет вместе с ней. И что это за чудо т а ­ к о е— песня! К любому сердцу она найдет дорогу, лишь бы только не остыло оно и не превратилось в пепел. Но у кого Кнай научилась т ак мелодично, так, звучно петь? В степи у нее нет подруг, а мать молчалива. Если Кнай, изредка и встречается с другими девушками-пастушками, то у них больше, чем песен,— опа­ сений, как бы не смешались отары, не потерялись овцы и ягнята. Они сами просят Кнай, чтобы она их научила тахпахам. Что ж, ей не жа ль слов, которые подсказаны ее же сердцем. Не ж а л ь мелодий, навеянных шумом ковыля, звоном Чобата-, шорохом дождя; ритмов, заимствован­ ных у певчих степных пичуг. Если бы только подруги Кнай слышали се­ годня ее песни!.. Но подруги далеко, а единственный ее слушатель — кривой тополь — не может высказать певице ни одобрения, ни порица­ ния. Он только скрипит и скрипит что-то тягучее, навевающее тоску. Может быть, он хочет соперничать своим скрипом с песнями Кнай? Но кто его слышит, кто ему отзывается? А вот голосу Кнай вторят даже кру­ тые склоны Чымыр-хая... Солнце садилось за дальние горы. Степь казалась сизой. Пени чия вытянулись. На небе слиняла синева. Плыли редкие тонкие облака с багровыми краями. Холмы и лога молчали. Дремала гора Чымыр-хая, отбрасывая длинную конусовидную тень на озеро. Отара стояла еще не в загоне. Изредка блеяли выросшие ягнята. Покашливали овцы. Собаки вдруг зал а яли и побежали к дороге. Из-за 1 Х и у с — северный низовой ветер.