Сибирские огни, 1968, №12

суровых людях требует эпического спо­ койствия, внутренней сжатости». Повесть была переделана Новоселовым в соответствии с этими замечаниями М. Горького и напечатана в журнале «Летопись» за 1917 год. Она действитель­ но рассказывает о суровых людях и теперь существует для нас как произведение, на­ писанное с эпическим спокойствием и внут­ ренней сжатостью. С главным героем повести Панфилом мы знакомимся, когда он был еще совсем мальчишкой, любознательным и пытливым, охочим до кузнечного дела. А потом идет краткая яркая сцена смерти отца и клятвы Панфила перед «триодь цветной» — перед «истинной и святой» книгой дониконовской печати. Умирающий Панкрат, неутомимый искатель Беловодья, взял клятву у своего сына, человека одаренного и сильного, что он найдет Беловодье, но не сказочное, где на «белых водах калачи по берегам висят», а реальное, земное, где вдоволь, воды, чер­ ной земли, леса, зверя, птицы,— только трудись: «не смотри, что сама земля хоро­ шо родит, потом поливай ее... да не забудь и душу... Не должно <там быть власти, от людей поставленной». Очень важен истинный смысл наставле- ний Панкрата. Люди, выходит, искали не фантастическую страну с молочными река- ми и кисельными берегами, а богатые угодья, на которых можно хорошо потру­ диться, привольно пожить; они искали сво­ боду от осточертевшей и несправедливой царской власти, они искали духовной сво­ боды. Следовательно, трудолюбивый и вольнолюбивый народ «придумал» это Бе­ ловодье и упорно, веками искал его вплоть до конца X IX века. Последняя такая по­ пытка, рассказывают, была предпринята алтайскими крестьянами-старообрядцами в 1о9о году. А. Новоселов хорошо знал и самую ле­ генду о Беловодье, знал ,и о реальных по­ пытках отыскать такую благодатную стра­ ну. Знал о,н также, что многое у алтайских старообрядцев приобрело исключительно религиозную форму, связано с их протес­ том против официальной оелигии, но это обстоятельство как раз и накладывало на .их поиски Беловодья особенный колорит. Это были поиски той свободы, какую они понимали, с какой считались. На самом де­ ле она у них была достаточно призрачна и фантастична, не сообразная с историческим ходом развития общества,— рано или поздно они попадали под власть кучки ав­ торитетных и часто богатейших старейшин. Но все равно постоянные и самоотвержен­ ные поиски праведной земли отражали крестьянскую тягу к действительной сво­ боде от эксплуатации царизмом, тягу к справедливости в распределении земных благ. После смерти отца не раз водил Панфил своих людей в поиски Беловодья. Но прош­ ло уже сорок с лишним лет, а он еще не выполнил своей клятвы отцу, не нашел рем- ли обетованной. И вот Новоселов расска­ зывает об одном последнем для Панфила походе. Как собирались, кто пошел и по­ чему, как шли и чего добились — это и стало предметом пристального писательско­ го изучения, предметом горестного исследо­ вания. Горестного, потому что в замысел писателя входило стремление показать тщетность поиска свободы таким образом, такими средствами и при такой его орга­ низации. Прежде всего, Новоселов погрузил свое­ го читателя в благоухающую и необыкно­ венную по краскам природу Алтая. Тут все живет и трепещет, напоено соками пло­ дородной земли, взлелеяно и обогрето солнцем, вознесено и одухотворено челове­ ком. Но она же, природа, накладывает свой отпечаток на людей. В ней много еще дикого, темного, жуткого, она еще не вся раскрылась человеку. Она прекрасна и су­ рова, подчас жестока, збвет к себе и по­ стоянно пугает, а то и просто поглощает человека целиком, уничтожает его. В самом начале повести читаем: «Стояла яркая весна. Все круче поднима­ лось солнце на небе; курились трещины и пади; с гор хлестала буоным валом мут­ ная вода; на припеках зеленели сопки; цвел матерый черный лес. Время было пахать». Обыденно, деловито проснулась весной земля — такой и видят ее крестьяне, гото­ вые ее пахать. Но вот бёловодцы пошли, вступили в первый раз после долгих сборов на лесную черную дорогу, и все сразу приобрело другую окраску, иную тональ­ ность. Величаво торжественным видится людям все вокруг. «Под горой бежит речка. Ее ропот, чем выше дорога, сливается в баюкающий ров­ ный шум, и если долго слушать, то начи­ нает казаться, что там шелестит густой ка­ мыш под ветром. Но ветра нет. Он гудит по снеговым вершинам, а внизу, как в яме,— не пахнет в лицо, не дрогнет глубо­ ко заснувшая трава. Лес черный, пугаю­ щий, застыл в своем молчании. Стволов не видно. Они тонут в непроглядной темноте, и лишь те, что стоят подле самой дороги! изредка рисуются прямыми толстыми ко­ лоннами... Небо опустилось на вершины огромных деревьев. В редкие просветы меж­ ду ними оно блещет крохотными огонька­ ми. Звезды — как оконца. Через чих на за­ снувшую землю брызжет тонкими лучами свет того неведомого мира, что закрыт от суетной земли непроницаемой завесой. Как ослепительно светло! Как радостно!» Мы и не заметили, как от изображения «торжественной красы» живой алтайской природы писатель заставил нас взглянуть на нее глазами Панфила, у которого в этот момент «ликующим смехом смеялась душа». Она смеялась у него и оттого, что они уже едут, и оттого, что он уверен­ на этот раз Беловодье, наконец, будет най­ дено!. Однако трагически окончился этот поход. И когда свершилось неминуемое печальное событие, оно сопровождалось у Новоселова другими картинами: