Сибирские огни, 1968, №12

чества, но некоторые замечания писателя в этой связи свидетельствуют о зрелости его мышления. «Судьбы Сибири,— пишет Новоселов в ре­ цензии на «Алтайский альманах»,— в неко­ торых отношениях принято сравнивать с судьбами Северной Америки. Это не без основания. Но грубую ошибку допустит тот, кто станет утверждать, что и Сибирь, по­ добно Америке, не даст своего в области того или другого искусства. Слишком раз­ личны по духу интеллигентный янки,— если можно назвать интеллигентом в европей­ ском смысле слова человека, возведшего в культ звон и блеск чарующего доллара,— и сибиряк-интеллигент — в конце концов, плоть от плоти и кость от кости интеллиген­ та российского...» Здесь интересна не только убийственная характеристика «интеллигентного янки» кон­ ца прошлого и начала нашего века, но и сама, возможно, еще не осознаваемая кри­ тика узко областнических тенденций в по­ нимании истоков рождения русской, так называемой «сибирской культуры». Привлекательные, своеобразные и в зна­ чительной мере зрелые выступления Новосе­ лова по вопросам литературы и сибирской этнографии относятся к 1913— 1914 годам. К этому времени следует отнести и начало зрелости художнической. Пора ученичества заканчивалась. За четыре года он создает несколько подлинно поэтических произведе­ ний с ясным пониманием того, чего он хочет. 3 Разнообразна тематика последних произ­ ведений Новоселова. Своеобычны и соци­ ально более наполнены характеры действу­ ющих лиц его рассказов и повестей. Перед нами то фанатические старообрядцы Алтая, ищущие таинственную землю Беловодье, то сильная духом девушка, отдающая себя це­ ликом одной вере, то собственник, готовый за сто рублей убить человека, то добрый безответный казах, нещадно эксплуатируе­ мый русским купцом, или сильный прекрас­ ный марал, рвущийся на свободу, марал, который хорошо помнит добро и исступлен­ но мстит за причиненное ему зло. Рассказ «Сто рублей», написанный не ра­ нее конца 1912 года, пожалуй, первое из числа произведений, свидетельствующих о заметном росте Новоселова-художника. Ве­ роятно, в 1913 году рассказ побывал у М. Горького, пытавшегося в то время из­ дать «Сибирский сборник». Письмо М. Горь­ кого по поводу этого рассказа суровое, но отнюдь не уничтожающее. В сущности, он предлагал еще поработать над рассказом, когда писал: «В начале рассказа вы слиш­ ком забежали вперед. Это начало — лишнее, оно не картинно, не написано и не нужно. Начните рассказ прямо с момента подачи заявления Самсоновым». В опубликованном тексте рассказа (см. журнал «Сибирская неделя», Иркутск, 1914, № 5— 8) это заме­ чание М. Горького учтено. Рассказ начинает­ ся именно с этого эпизода. В разгар революции 1905 года взволно­ вались, видимо, и сибирские казаки. Вах­ мистр Самсонов с явного согласия всей ка­ зачьей сотни подает есаулу на поверке прошение. Есаул взбешен и орет: «Аресто­ вать его!» Сотня зашумела, но Самсонов дал знак, и сотня замолкла. Самсонова от пра-вили под арест. Заряд казачьей «революционности», вид­ но, был не велик, и Самсонова ожидало су­ ровое наказание, тем более, что начальство благоразумно решило не распространять его на всю сотню: не выгодно в создавшей­ ся ситуации! Рядовые казаки не знали, что им делать дальше, и, сочувствуя, пронесли в карцер Самсонову водку. Самсонов и в самом начале «дела» не был решительным, сейчас же совсем ослаб, а, напившись, раз­ бушевался и бежал. За поимку Самсонова назначена цена — ■ сто рублей. Куда бежать. Самсонову? Конечно, в род­ ные места. На пути первая знакомая лесная пасека Федосея Панкратовича. Зашел, хо­ тел сразу рассказать о себе, все, но что-то в поведении старого пасечника его остано­ вило, и Самсонов начал врать, пытаясь как-то вывернуться и уйти. Но оказывает­ ся, пасечник был уже «извешшон» — и кто бежал и сколько стоит его голова. Едва Самсонов разобрался и решил бежать, как в руках старика оказался дробовик, и грох­ нул выстрел. Все— и поведение Самсонова, и его не­ лепая смерть у самого дома, и робость ря­ довых казаков, не знающих, как выручить Самсонова, и решительность старого пасеч­ ника, защищающего свои «незыблемые» собственнические права,— говорит нам об огромной слепой силе, стоящей на пути к новому в русском обществе. Можно даже сделать поспешный-^вывод, что Новоселов довольно пессимистически оценивает ре­ зультаты революции пятого года. Однако есть в рассказе небольшая сценка, осве­ щающая события в несколько другом плане. Самсонов, пойманный солдатом после побега из карцера, убеждает казака отпустить его, хотя тот уже знал об обещанных ста руб­ лях. Солдат-казак был смущен своим жела­ нием разжиться таким способом: ни в чем же не повинен человек, о правде думает. Революция, выходит, не прошла бесследно, если ее идеи, хотя бы в самом ограниченном объеме, проникли в головы таких, как Сам­ сонов, как рядовые сибирские казаки. Писатели-сибиряки, начинавшие свою литературную работу после революции 1905 года,— А. Сорокин, Вяч. Шишков, Ис. Гольд- берг, Г. Гребенщиков и другие — непре­ менно касались так называемой ; инородче­ ской темы. Так велики были страдания народов Сибири в те годы, что ни один че­ стный писатель не мог пройти мимо. В этом вопросе они продолжали вековую традицию русской литературы — от декабристов до Короленко. А, Новоселов был в числе тех