Сибирские огни, 1968, №12

их, дебоширит, бскорбляет всех, в том чис ле и девушку, которая ему нравится. — Можете мне поверить,— горько гово рит он этой девушке,— что' я когда-то был оригинальным, интересным человеком, что ко мне прислушивались, мнением моим до рожили. Думали, я создам красивую, пол ную жизнь. А к обтрепался, как грязная тряпка, спился... Побуянив, отведя душу в воскресный день, он утром снова брел в ненавистную ему церковь — «начинался обычный скуч ный, длинный день». Рассказ «Личная жизнь» — это грустная история падения человека под влиянием жестоких и беспощадных обстоятельств. Критическое отношение к господствующе му строю яснее выражено в рассказе «Эк замен». Здесь его порядки персонифициро вались в образах живых и конкретных — есаула, хозяина казачьей станицы, солда- фона-полицейского, опустившегося учителя Глушина. Молодой учитель Климов — ему всего лет двадцать — пытается как-то сопро тивляться им, но у него ничего не получает ся, да и по всему видно — получиться не может. Ученики казачьей школы ждут экзамена, но председатель комиссии есаул и учитель Глушин, не едут, и Климов отпускает уче ников домой. Он искренне возмущается, когда узнает, что господа попросту загуля ли и потому прибыли поздно. Однако никто на это не обратил внимания, и гулянка возобновилась. А когда винные пары до стигли высоких градусов, есаул вдруг ре шил прбвести экзамены, но... без детей. Начался настоящий балаган. — Акимов? Это — Старостин? Тот, что Иоишкину невесту чуть не того... Ого, этот может! Пять ему! И Акимову ставят ,пять, хотя в табеле у него более четверок никогда не стояло. Вме шивается полицейский и оценивает качества учащихся уже только со своей, професси ональной точки зрения. Климов; к этому времени тоже выпивший, требует удалить полицейского, собирающего всякие сплетни. Скандал и потасовка. Наконец, остаются одни учителя—-Глушин .и Климов. Учитель постарше’смущен и горестно жалуется, что вот, де, он восемь лет куда-то стремился, а потом все пошло прахом: женился, прижил восемь человек детей, и теперь некуда ему деться — лишь бы сытым быть. Говорят они вяло я как-то обреченно. Постепенно выяс няется, что оба они, старый и молодой, не выдержали экзамена на гражданскую зре лость, не сумели темной силе хозяев поло жения противопоставить силу разума, силу правды. Не обходит социальные вопросы Новосе лов и в рассказе «Смерть Атба,я». Желая завладеть богатством, старший сын Атбая убивает отца. Жена Атбая подозре вает Дюсуна, мечется и страдает от того, что душа Атбая, по ее представлению, му чается. Младший сын Атбая Садвокас ус лышал голос отца, и обычай требует вбить . кол в грудь могилы. Жена Атбая, больная от горя, бежит к могиле, .чтобы совершить невозможное — откопать Атбая. Дюсун уз нает об этом и организует погоню — мать и брат не должны осквернить могилу. Снача ла Дюсун настиг Садвокаса и избил его, потом кинулся за матерью. Но она, как призрак, напугав"всех, бросается в болото, и долго будет слышен в ночи ее одинокий и тоскливый голос, зовущий Атбая. Это реалистический пассказ о темноте казахов, живущих в тенетах разных пред рассудков, о засилии рвущихся к богатст ву Дюсунов, для которых нет ничего свято го, ради собственности они идут на любые преступления. Самое примечательное во всех этих рас сказах— это желание проникнуть во внут ренний мир своих героев, попытка произве сти психологический анализ, более или менее успешное или совсем безуспешное раз решение толстовской художественной зада чи— дать диалектику души изображаемого человека. И вряд ли случайно в 1910 году из немалого по тому времени числа сибир ских писателей именно Новоселов отклик нулся на смерть Льва Толстого. В статье «Над могилой» он с глубокой скорбью пи сал: «Толстые приходят раз в столетие... Он светил миру, но нам, русским, он ближе осо бенно, он — гордость человечества, но преж де всего— наша гордость» («Омский вест ник», 1910, 9/XI). Среди первых произведений Новоселова были рассказы малозначительные, такие, как «Подсидел» или «Весной», но они у него всегда связаны с живыми наблюдениями, любопытны по замыслу и далеки от модных тогда декадентских увлечений. Свое отношение к новым веяниям в ли тературе Новоселов выразил в рецензии на альманах «Шиповник» 1914 года. Он очень серьезно отнесся к символистским драмам Л. Андреева,— хотя, как видно, и не при нял их,— согласился с тем, что наступает кризис современного ему театра, и тут же обрушился на футуристов-заумников. Про цитировав знаменитое «Дыр бул щир», Но воселов писал: «Заумность этого, простите за выражение, стиха не подлежит сомнению, но едва ли можно подходить к такой явно издевательской галиматье с обычными прие мами логики». «Алтайский альманах», вышедший в 1914 году под редакцией Г. Д. Гребенщикова, Новоселов положительно оценивал именно за реалистическое изображение действитель ности. Он выделил в альманахе рассказ В. Бахметьева «Машина», считая, что это — «произведение вполне законченное, подку пающее простотою стиля, выдержанностью и... ароматом самобытности». Кроме того, он считал, что это «групповое выступление сибирских писателей является одной из тех вех, на которых будущий историк духовных течений Сибири и, в частности, сибирской литературы неизбежно остановит свой взор». Последующие его размышления о «сибир ской литературе» отдают духом областнй-