Сибирские огни, 1968, №12

чее и настойчивое любопытство. Признаться по чести, сам я ценю эту газету лишь за приятную мягкость бумаги. Однако на этот раз я без лишних упрашиваний согласился украсить ее страницы своим портре­ том. Почему? Около двух миллионов подписчиков, и среди них едва ли отыщется хоть с десяток праздно-любопытных. И уж если какой-то товар рекламируется с ее страниц, его коммерческая судьба, поверьте мне, бу­ дет не из худших. Послушайте, как это было (в газете я отчеркиваю это место крас­ ным карандашом): «Корреспондент: — Мистер Лоунли,' нам рекомендовали вас как большого знатока лесных грузов. Скажите нам, почему слово «лес» в сочетании со словом «сибирский» заставляет сведущих людей многозначительно поднимать палец? Мистер Лоунли: — Я не стану поднимать палец вверх, я лучше постучу им вот по этой доске. Вы слышите этот звук? Остается лишь натянуть струны, и с таким инструментом смело можно идти под окно самой взыскательной и неприступной красавицы. Таких досок у меня восемь — подарок от од­ ного русского друга. Правда, лондонские таможенники взыскали с меня приличную сумму за ввоз контрабанды, но я на них не в обиде: они ре­ бята опытные, а плохой товар е ы с о к о й пошлиной не облагают. Корреспондент: — Завидный подарок. Интересно знать, как вы собираетесь им рас­ порядиться. Мистер Лоуцли: — Я немного знаком с историей Сибири. Там, когда хозяин строил себе дом, он фундамент непременно делал из лиственницы. Дом со вре­ менем мог обветшать или вовсе развалиться, но против фундамента бы­ ли бессильны даже столетия. Это обстоятельство подсказало мне одну хорошую мысль. Сейчас я отвезу эти доски к себе в Гринвич и положу их там на чердаке своего дома. Пусть лежа т до поры до времени. Как долго? Ровно до того часа, когда мне придется лечь в гроб. Что? Мрач ­ ный юмор? Нет, господа, просто трезвый и практический взгляд на вещи. Вы же сами знаете, как обстоят дела в нашем мире. Живые мы еще в меру своих сил пытаемся постоять за себя. Умерев, мы становимся без­ защитными даже против обыкновенной сырости...» Что вы скажете обо всем этом, уважаемый Василий Дмитриевич? Шутовство? Кстати, мысль насчет гроба я самовольно присвоил, отняв ее у вашего бригадира — большой ему привет. Сам я предполагал ска­ зать корреспондентам, что использую доски на книжные полки для рус­ ской библиотеки — мне подарил ее во время войны командир Мурман­ ского порта. Но эта милая бригадирская шутка!.. И лишь теперь я по­ нял, как правильно поступил, умолчав про русскую библиотеку,— разве этим тронешь читателей деловых газет? А доски и теперь еще сохнут на чердаке моего дома. И сам я все чаще и крепче задумываюсь: а на что же мне их пустить в самом-то деле? Потому что хороший, надежный гроб — это ведь тоже вещь, тем более, что сырости в моем милом оте­ честве день ото дня становится все больше и больше... Теперь еще раз о деле. Уже здесь, в Неаполе, я узнал из торговых бюллетеней, что вывоз леса из Игарки за год увеличился почти в три раза. Русские темпы! Приятно на душе от мысли, что есть в этом успехе и моя скромная доля. Уверен, что среди покупателей вашего леса чита­ тели «Деловой жизни»'занимают не последнее место. С горячим приветом ваш Вильям Лоунли».