Сибирские огни, 1968, №12

То, что он не принимал во вниманье, примет, жестокая, словно Германия, неумолимая, как трибунал, старая женщина. Он и не знал то, что он гений, ему было ладно с тем, что он жил, и так, как ог жил. То, к чему он бы отнесся прохладно, вынет вдова до последней чз жил. Малые культы домашних богов, скудные жертвы, глухие проклятья! Память старухи. В ней Рвту изъятья. Грех — это грех. Ков это ков. Похолоднее замерзших планет, то ли Плутона, го ли Урана, память, горячая словно рана: давности — нет.