Сибирские огни, 1968, №11

Долго возилась Домна с овчиной, прежде чем повесила ее коп­ титься. Теперь висят уже одиннадцать овчин. Домна довольно улыбну­ лась. Десять овчин — хозяину, одиннадцатую — себе, за работу. А н а ­ берется их с пяток, можно шубу кроить да шить. Д обр а я будет шуба. А дождь, наверно, сегодня разразится над степью. Всю эту неде­ лю так жгло солнце, так парило озеро! Домна слышит — потянуло ветром. Она берет шест с привязанной к нему тряпкой, высовывает в дымовое отверстие. Лоскут на шесте сразу затрепыхался. «С заката ветер,— соображает Домна,— может ливень пригнать...» Много дел у Домны. Ночью она не заснет до рассвета — будет караулить овец. И днем спит мало. Домна еще и сапожничает. Немно­ го отдохнув после возни с овчинами, она подсела к дверям юрты со своим чеботарством. В маленьком деревянном ящичке сложены толстые и тонкие, прямые и кривые шила и шильца-наколюшки, нити из жил — прочнее обыкновенной дратвы, иглы, пучки щетины, березовые гвоздочки. А еще в ее ящичкехесть то, чего не встретишь у обычных чебота- рей — серебряные и золотые нити, парча! Домна не просто шьет с а ­ п ож к и— вышивает кожу узорами: листиками, сердечками, цветочками. У Домны в руках женский сапожек, и она собирается украсить его золотой дорожкой. Сапожки эти она шьет и вышивает для жены Ха- пына, щеголихи. Один уже готов, висит на колышке. Дело за вторым... Домна работает сосредоточенно, изредка лишь поглядывая в степь. Руки ее искусно прошивают стежками гладкую кожу. Изредка звонко щелкают ножницы, перекусывая нити. Мастерица до того увлеклась отделкой сапожка узором, что забыла и про свою трубку. Отложила работу, лишь когда стало вечереть. Самое светлое время дня провела за рукодельем, зато пройдет жена Хапына по улице в удивительных сапожках, а заговорят в аале о Домне: до чего искусна! З а свои изделья Домна никогда не назначает платы. Не умеет она оценивать свой труд. Пусть жена Хапына уплатит за сапожки столько, сколько ей не жалко... Но если Домна-чеботарь не признает никакой ряды, то Домна-ча­ бан свою ряду знает. Пропасешь овец благополучно целый год — и за каждую сотню их получай по ягненку. Но если потеряешь овцу, да еще суягную,— хозяин возьмет двух ягнят у тебя: считает, что овца принес­ ла бы ему двойняшек. Худо, если овца сдохнет и ты забудешь вместе со шкурой предъявить хозяину ее уши, на которых выстрижена метка. Овцу все равно поставят тебе в начет, осенью взамен возьмут твою... Иной год проходит благополучно, а. иной — падает одна овца за дру ­ гой. Оплошаешь, не за всех отчитаешься перед хозяином — пропал твой заработок... З адумавшаяс я женщина вздрогнула, услышав близко шаги и муж ­ ской сиплый голос: — Домна, эй, Домна-а! Оказывается, сосед, ХапыНов пастух Каной пришел из той юрты, что на другой стороне озера. ’ — Почему подкрадываешься, Каной? Напугал меня,— сказала Домн а .— Чего это у тебя с голосом? Как там Терпей?.. — Напился с поту холодной воды. Терпей с ребятами. Твои мужи­ ки, Домна, не приезжали? — Совсем пропали где-то. Ни Сагдая. нет, ни Сабиса. Не знаю, что думать.— Домна поправила на голове дырявый платок, заодно по­ чесав твердым черным ногтем макушку. — Недобрые дела в степи творятся, Домна,— Каной зак ашл ялс я .— Ох, недобрые!