Сибирские огни, 1968, №11

Глядит старик на свой аал. Видят стариковские глаза далеко -дале­ ко — и на восход, и на закат. С восхода, у въезда в аал заблестели на солнце окна большого пя­ тистенного дома. Широкие окна. Других таких в аале не встретишь. Еще бы! Ведь дом-то бая Хапына. Кто с ним сравняется? А вот сюда поближе, наискосок, через дорогу, небольшой домик. Тремя новыми тесинами подправил хозяин старую крышу. «Чудак этот Апах,— думает старик,— тесины приколотил с улицы, а со двора, знаю, крыша дырявая осталась». Прямо против жилья Хоортая улочка изогнулась, по обеим сторо­ нам ее густо разросся бурьян. А на з а к а т от его двора — избы, крытые дранкой. Сеней нет. Вон хозяева выходят прямо из помещений наружу — пастух Пулат, батраки Хапына Тирнук и Такан... Еще поворот делает улица. Там стоят избы Каноя и Ойкана, а за ними виднеется крыша аалсовета. «Большой дом — аалсовет, а сидит там один человек,— приходит на ум Хоортаю.— Зачем одному такой дом?..» Старик пыхтит трубкой и продолжает наблюдать. Вон старые гусаки и гусыни с выводками гусят, гогоча и перева­ ливаясь, шествуют к Чобату, воды которого алеют в эту пору. Вон во дворах замелькали разноцветные когенеки1 и платки. Суетятся хозяй­ ки возле коров. В каждом деннике струйки молока звенят о ведра. Над некоторыми юртами вьются голубовато-белые кизячные дымки. А вот взвились в небо два столбика дыма потемнее, это от смолевых лист­ венничных дров. Жарко , наверное, горят они в очагах больших юрт Хапына и Аларчона; эти двое не жалеют топлива, круглый год жгут добрые дрова... Что-то захлопало над самой головой Хоортая. Он поднял голову и увидел застигнутую зарею сову. Увлеклась, должно быть, с ночи охо­ той, дотянула свое возвращение в темный лес до рассветного часа и поплатилась за это... Хоть и таращит глаза, а летит вслепую. Кувыр ­ ком летит... Однако чего это русские так долго спят? Хоортаю надо поскорей подоить и выгнать в стадо белую коровенку, а ведро в юрте. З ам еш ­ к а е т с я— старухи-сплетницы изведут ехидными смешками: «Старик . Хоортай дрыхнет до тех пор, покуда все мягкие места не отлежит». Ни­ чего не поделаешь, придется все-таки разбудить постояльцев. Но сна­ чала он наберет топлива. Старик завозился на сарае, складывая в полу старенькой шубенки сухие кизяки. Набирал и думал: «Как мой Сабис там, в степи? Был бы он дома — заменил бы старика, угнал бы корову на выпас. И пестрого пса Чахыраха нет — увязался за Сабисом...» Спустившись с сарая и направляясь в юрту, старик услышал при­ ближающийся конский топот. Через невысокий плетень увидел — скачет к его двору сломя голову на взмыленном коне Тойон, без шапки, воло­ сы взлохмачены. — В аалсовет, Хоортай-ага! — крикнул Тойон, не останавливаясь. Старик не успел и слова вымолвить в ответ. А крик Тойона доносился уже от других дворов: — В аалсовет!.. Хоортай, придерживая кизяки, пошел в юрту, толкнулся в дверь, она подалась. Распахнул ее. Рыжего русского и его жены в юрте не было. На овчинах спала одна девочка. Скрип двери разбудил ее. Зойка увидела чужого старика и вспомнила, где она. 1 К о г е н е к и — национальны е платья.