Сибирские огни, 1968, №11

Певуньи и певцы тридцатых лёт. Подумать мог ли мой отец-арат, Что сын такой достигнет вышины? Пускай одни юнкоры — весь мой штат, Мой чин — редактор «Реване Шыны». С волненьем вспоминаю до сих пор, Как пальцы уставали от пера: Сам делал номер, сам сдавал в набор. Ж дал выхода газеты до утра... Построили мы клуб «Шагдыр-Сюрюн». Прозрачным льдом сверкали окна в нем. Он всех, кто юн, манил трезвоном струн, Искусства вдохновляющим огнем. Кем только не был в этом клубе я! Директор, автор, режиссер, суфлер! Играл в оркестре, счастья не тая, И возглавлял наш молодежный хор... Сам Ко^-Оол, заслуженный артист, На этой сцене сделал первый шаг. Росла здесь наша гордость — Кара-Кыс, ■Что знала до того лишь сайзанак...1 5 Ударил громом сорок первый год... Могли ль тувинцы дома усидеть? Через хребты крутых Саянских гвр Шли, чтоб оружьем песню гнева спеть. Я воспевал в те дни и фронт и т&л И посвящал стихи и песни тем, Кто для победы жизни не щадил, И подвигом прославил Улуг-Хем... Мы не щадили сил своих не зря, Грядущего заря зажглась в боях,— В сорок четвертом, в праздник Октября, Взметнулся над Тувою красный стяг. Сбылось, о чем мечтали мы года: Воспрянул духом мой народ родной, Тува объединилась навсегда С непобедимой ленинской страной! Исчезли, унеслись остатки тьмы. Остался сзади трудный перевал. О том, как распрямили плечи мы, В огне души я песню отковал. Я славу Конституции пою! Горжусь, что, бедняка-арата сын, В строю с друзьями вместе я стою — Советского Союза гражданин! ? Са й з а н а к — детская игра.