Сибирские огни, 1968, №11

сутствии... всех учащих и учащихся, прочи­ тана была учителем русской словесности Г. А. Цветаевым лекция о значении в рус­ ской литературе почившего вдали от горячо любимой родины И. С. Тургенева... Нельзя было не заметить сильного впе­ чатления, произведенного на молодое поко­ ление воспоминанием о честной и плодо­ творной деятельности человека, посвятив­ шего почти всю жизнь свою идее пользы и добра. Мир праху его; честь и слава учреж ­ дениям и лицам, сочувственно почтившим и в дебрях сибирских память великого пи­ сателя». Выходиршая в Томске «Сибирская газе­ та» сообщила 11 декабря 1883 года (№ 50), «что А. М. Сибиряков прислал в комитет грамотности 1000 р. на издание для народа некоторых из сочинений И. С. Тургенева с тем, чтобы одна четвертая отпечатанных экземпляров была разослана бесплатно на его счет по сибирским губерниям, а осталь­ ные экземпляры продавались не дорож е 3—5 копеек. Комитет положил войти по это­ му предмету в согласие с И. Г. Глазуно­ вым, которому принадлежит право издания сочинений И. С. Тургенева». 28 августа «Сибирская газета» (№ 35) по­ святила писателю редакционную статью. В ней разъяснялось прежде всего истори­ ческое значение созданных им «Записок охотника»: «Мир ощущений, в который ав­ тор ввел читателей своими картинами, з а ­ трагивал в них именно те струны, без кото­ рых стране с даровитым населением грози­ л а опасность надолго остановиться в своем развитии. Солдатской грубости Тургенев противопоставил изящество своих созданий; формалистике — глубокий и тонкий психо­ логический анализ; посягательству темных сил на жизнь и развитие — естественные и законные требования сознательной челове­ ческой личности. Он вступился за одну часть русского народа — перед другою и заставил многие тысячи лучших людей ощ у­ тить жгучее чувство стыда ввиду того ф ак­ та, что один русский владел другим таким ж е, владел своим соотечественником и ч е- л о в е к о м , как домашним скотом! С тех пор Иван Сергеевич не изменял сознатель­ но ни разу однажды выбранному пути... Всюду являлся Тургенев воспитателем тех лучших чувств и стремлений, из которых склады вается облик ч е л о в е к а и г р а ж ­ д а н и н а . . . Н е в одном поколении воспитал и еще воспитает Тургенев человеческие и отчасти граж данские чувства и стремления; не один мальчик или девочка заливались горькими слезами над его «Муму», дрож али от него­ дования, читая «Бурмистра», и не в одной тысяче людей эти детские чувства оставили и еще оставят прочный, благодетельный след, определивший направление всей их жизни. > Д а будет ж е доброе имя великого рус­ ского беллетриста славно вовеки!» «Сибирская газета» почти в каж дом но­ мере после этой статьи помещала подроб­ ную информацию об откликах русской и зарубежной печати на смерть Тургенева в- Буж ивале, перевоз его тела в Россию и по­ гребение в Петербурге на Волковой к л ад ­ бище. 6 ноября (№ 45) она сообщила, «со слов «Восточного обозрения», подробности о том участии, которое приняла Сибирь в печальной церемонии погребения великого русского человека и писателя», и закончи­ ла этот отчет такими словами: «Возлагая венок на могилу, и мы, вместе с «Восточ­ ным обозрением», скаж ем: «Друг русского народа, талантливейший представитель его, служитель благородных идей, пусть прах твой примет дань уваж ения и горя­ чий поцелуй от отдаленной страны нашей!» Эти слова были взяты из статьи «Восточ­ ного обозрения» за 29 сентября (№ 39) под названием «Сибирь на похоронах Тургене­ ва». В ней следом за подробной информа­ цией о сибирских делегациях и венках из­ лагался взгляд на роль и место писателя в общественной и культурной жизни Сибири в связи с оценкой главных заслуг покойно­ го перед русской и мировой литературой, перед всем прогрессивным человечеством. В номере «Восточного обозрения» от 6 ок ­ тября Добродушный Сибиряк (Н. М. Ядрин- цев) посвятил значительную часть «Сибир­ ского фельетона» характеристике «чувств- Сибиряка после похорон Тургенева». Здесь развивалась вы сказанная ранее мысль о том, что «в стране, где жизнь погружена в материальные интересы, где нет еще выс­ ших стремлений, где царит невежество и робкое угодничество, где один кумир — зо­ лотой телец, там более, чем где-либо, не­ обходимо развить человеческое достоинст­ во и водрузить иной кумир — человеческий гений, человеческую мысль. Краю, где пи­ сатель гоним, где он опозорен и унижен, полезно видеть пример, как отдаю т честь в других местах человеческому гению». Такие ж е, весьма злободневные для то­ го времени, раздум ья, вызванные широким общенародным чествованием памяти Турге­ нева, мы встречаем и в «Сибирском фелье­ тоне»: «Если в европейской России, в сто­ лице ее, уваж ение к литературе и писате­ лю только что нарождается, пробивает се­ бе дорогу (ведь это вторые величественные похороны после Достоевского), то что ж е сказать о нас, о Сибири, о ее литературных всходах. Н уж на ли нам литература? Где связь сибирских писателей с общ е­ ством, совершится ли когда-нибудь этот союз?» В минуты глубокой грусти, когда Д об ро­ душный Сибиряк размышлял о судьбе писа­ телей, «через несколько часов после похо­ рон Тургенева», в редакцию «Восточного обозрения» поступило письмо от неизвест­ ной особы, назвавш ей себя Сибирячкой. «На страницах вашего уваж аемого ж урнала, стоящего на страж е интересов моей родины (Сибири.— В. Г.), — писала Сибирячка,— хо­ тела бы я поговорить о понесенной нами мировой утрате... Я просто хочу вылить в этом письме все, что накипело на сердце...