Сибирские огни, 1968, №11

док. Но Салабон, конечно, ничего сейчас не слышит — спит без задних ног и видит, наверное, как летает на «Птериксе». Гошка как-то говорил, что сны его одолели, и все про вертолет, а вот ему, Антону, как он ни жаждет ,— «Птерикс» не снится, зато разной че­ пухи — вдоволь... Высокая, черная дача казалась массивнее, чем днем. Внутри, в од­ ной из ее комнат, стояло пианино, новенькое пианини, к клавишам кото­ рого еще никто не прикасался... Если бы Антон мог, он забрался бы на балкон, пролез в мансарду, проник бы через люк на первый этаж, оты­ скал бы это пианино и устроил бы такой концерт! Антон оступился и чуть не упал, направляясь по мокрой траве к себе, в кладовку. Фонарик л ежал сразу же за косяком, слева, на ящике с гвоздями. Антон осветил свое ложе: ватный матрац с телогрейкой в изголовье, с края — стопкой две чистые простыни. Переложив чистые простыни на табуретку, он откинул одеяло и упал, не снимая пижамы. ...Сразу откуда-то взялся дом, гостиная. Горит настольная лампа. Отец сидит на диване, прикрыв глаза ладонью, и ждет. Антон садится к пианино, поправляет стул, простирает вперед руки, проверяя вольность движений, и —-полилась «Баркарола». Пальцы плывут по клавишам. На них можно смотреть, а можно и не смотреть. Антон вздрогнул и про­ снулся. Настольной лампы не было. Не было отца. Не было гостиной. И не было пианино. «Что же это!... Я же не наигрался!.. Я же только начал!» И вдруг оказалось, что он не на стуле сидит, а стоит с фонарем в руке перед темной дачей. «Ах, вот оно где!» — зло и радостно восклик­ нул он и прыгнул на лестницу. Он толкнул первую же дверь и увидел пианино, на сглаженных углах которого свечками вспыхнули продолго­ ватые отсветы. Антон крадучись подошел к инструменту, протянул руку к крышке и быстро поддел ее пальцами, боясь почувствовать сопротив­ ление. Но крышка поднялась. Блеснули клавиши. Антон выключил фо­ нарик. Теперь ему не нужен был свет. Но тут кто-то сзади тряхнул его з а плечо. Поняв, что ему хотят помешать, с силой стукнул по клавишам. Однако не на клавиши попала рука, а на что-то мягкое. И Антон ударил еще и еще раз!.. — Антон, Антон! Что с тобой?^ Это я, Тома. Успокойся. — Что? Где я? — вскрикнул Антон, садясь. — Успокойся. Ты дома. Ты опять простыл?.. Это я, Тамара.—Вспых­ нул фонарик, и Антон увидел Томино лицо, выхваченное из темноты, и окончательно проснулся.— Ну, вот. У тебя жар. Ты бредил, вот я и при­ бежала. Антон тряхнул головой и облегченно вздохнул. — Ужас. Ж а р а у меня нет. Я просто видел сон. — Ну -ка.— Тома потрогала лоб мальчишки, сунула руку ему за пазуху. Теплая Томина рука проскользнула справа налево, к сердцу, и и замерла там.— Да, ж а р а нету вроде... Может, у тебя чтб-нибудь болит? — Д а нет же, говорю — приснилось что-то. — Ну, тогда спи.— Тома выпростала руку и накрыла Антона одея­ лом.— Спи. Сейчас три часа только. — Леня вернулся? — Нет еще. Но вот-вот вернется. Спи.—Она еще раз коснулась лба Антона и вышла, прежде чем он успел у нее еще что-то спросить, ч т о—- неизвестно, но непременно хотел спросить — чтобы просто удержать ее на лишнюю минуту.