Сибирские огни, 1968, №10

Хохоча, напевая, толкаясь, проходят ряженые — в черкесках, в- узбекских халатах, в украинских костюмах. Бегут пацаны в масках. На миг мы оказываемся среди зайцев, волков, медведей. Мы смеемся над тем, как Додька гоняется за ними. Окруженный толпой, гармонист играет гопака, а два парня отплясывают прямо среди улицы. Народ, двигается к площади потоком. — Мама,— испуганно шепчет Вера. Я успеваю заметить в толпе надменное лицо. Верина мать ненавидит меня. Она убеждена, что я могу сбить Веру с пути, что я развращенное чудовище. И вот, неслучайно — вто­ рогодник! Мы спешим затеряться в толпе. . —- Следит она, что ли? — Конечно,— лицо Веры нахмурилось. Мы боязливо озираемся. Толпа гудит на большой площади. С четырех сторон прожектор'- ные потоки света. На трибуне играет военный оркестр. Среди площади на высокой мачте развевается красный флаг. Мачту прикрепили к земле натянутыми тросами, на них трепыхаются флажки. Издали все это сооружение походит на плывущий парусный корабль с паутинои снастей. Бродят клоуны на гигантских ходулях. На высоких подъездах больших зданий и прямо на грузовиках выступают самодеятельные певцы и танцоры. Хлопают выстрелы, и в небе — ливни зеленых и красных звезд. По улице потекла река пламени — началось факельное шествие физкультурников. Они в трусах и в майках. В темных переулках на всякий случай дежурят красные машины пожарников. С грузовиков раздавали факелы. Додька с Севкой притащили нам с Верой по факе­ лу, и мы пристроились к колонне. Кругом было весело, суматошно, звучали комсомольские песни, а я> нет-нет да и мрачнел, вспоминая о школе. Что делать?.. ...На следующее утро я стою с Севкой и Додькой на школьном сол­ нечном дворе. „ Стараясь подбодрить меня, Додя рассказывает забавные истор о разных проходимцах и аферистах. Последнее время он увлекся фелье­ тонами. Его кипучая энергия, непоседливость, веселость, остроумие склонность ко всяким хохмам и похождениям — все это пригодилос ем у 'Н е прошла без следа и любовь к бессмертному «Швейку», отпеча тались в душе и «Двенадцать стульев» с «Золотым теленком». Фельетоны Давида стали появляться в газетах. В написанных им небольших историях уже было не простое маль-' чишеское веселье, в них он боролся за доброе. Мы с Севкой и не заме­ тили, когда и как он пришел к этому. А впрочем мы и в себе-то не всегда замечали изменения. Глядишь, а ты уже сегодня в чем-то не такой, каким был вчера... . Подходит Верочка, глаза ее грустные, лицо похудело. Не сте­ сняясь ребят, она сует свою руку под мой локоть, прижимается ко мне. Так некоторое время мы стоим молча, словно на похоронах. Кру­ гом галдят ребята, носятся друг за другом, барахтаются, падают, швы­ ряют кепки, портфели. Звенит звонок, и орущие школяры устремляются в дверь. — Самоубийца ты, больше никто, говорит Додька.