Сибирские огни, 1968, №10

из-под йее дышит дневным теплом. Горестно вскрикнула в болотце не­ ведомая птица. Костер хоть стал больше, зашевелился, но все еще был очень далеко. Из тьмы проглянул стог. Береза развесила над ним свои мягкие космы. А над березой прорезался узенький рыженький ме­ сяц. И все-таки главное в этой ночи — величавая тишина. В ней ярче мерцают звезды, сильнее пахнет сено, острее мысль и чувства. Все за ­ таилось, не шелохнется, не прошуршит, ожидая прихода чего-то вели­ кого, может быть, пламенного рассвета. — Ой, как же хорошо! — шепчет Вера. — Осторожнее — канава! — я подаю руку, и мне приятно ощущать ее горячую сухую ладонь с сучочками мозолей. Мы идем молча, не глядя друг на друга, не чувствуя землю, а ощу­ щая одни только руки. Будто в тумане, как по воздуху, проносимся через поляну. Она кажется нам засыпанной снегом— так много здесь белых цветов. Не­ ожиданно бодро и звучно, почти где-то рядом, гудит пароход. Мы вздрагиваем, руки наши расстаются. — Под табак! — долетает сильный голос матроса. Мы громко заговорили. И вот ноги наши уже ощущают землю, камни. Зашуршала трава. Ночь перестала быть таинственной. Я развязываю захваченный узелок, и мы едим бутерброды. За поворотом дороги слышится топот, фырканье. — Что это? — шепчет Вера. Я беру ее за руку, заслоняю собой. В темноте показывается табун молоденьких лошадей, почти жеребят. Мы очутились среди них. Лошад­ ки не боятся, они идут медленно, кладут морды друг другу на спины. Пахнет конским потом. Вера треплет жесткую гриву белому коню, от­ дает остатки бутерброда. Угощаю его и я. Теплые мягкие губы пропол­ зают по моей ладони. Конек заворачивает и идет рядом с нами. За ним еще двое заворачивают. — Ну, вот нам и попутчики,— смеюсь я. Так мы идем в сопровождении лошадей. Высокий лес чернеет вдоль дороги. Вера тихонько запела, но тут же смолкла. — Как это нехорошо получилось! — восклицает она. Что-то неприятное проносится над нами, над лесом и. дорогой. Идти становится тяжелее, мы чувствуем усталость, даже на миг при­ мерещилось, что это не лошади, а наши ноги топают так громко. Почему-то ярко представляются сточенные, едва видимые из десен зубы Вериной матери... ,,АЛЕШИН** УРОК Дома не знали, что я остался на второй год. Первого сентября, как обычно, я отправился в школу, но в восьмой группе учиться отка­ зался: целую неделю околачивался на школьном дворе. В воскресенье отпраздновали МЮД — международный юношеский день. Со своей прежней группой я ходил на площадь... Через проспект густо натянуты проволоки с флажками й лентами. Они, шелестя, кипят на ветру. Нас забавляет разноцветный, лохматый свод над улицей. Проспект сверкает гирляндами лампочек, всюду пе­ стрые полотнища лозунгов. Эх! Не хочу больше думать об этом проклятом второгодничестве* Будь что будет!