Сибирские огни, 1968, №10

Розовые блики осыпали серую Обь. Острова ее тают в сумерках и только угадываются, как смутные намеки. В вечернем воздухе раздаются звонкие шлепки: играют в волейбол. 1 едколлегия — Нина Калинина и Муся Калинцева — готовит стенгазе­ ту- Буркин и Мишка Брюзгин играют на гитаре и мандолине. Танцую­ щие пылят, шаркая ногами по земляной площадке. И вот в этот уютный час из леса, распаренного дневным зноем, вы­ катился старенький «фордик». — Папина машина,— встревожилась Вера. А уже через минуту мы читаем записку от ее матери: «Я заболела. Немедленно все бросай и до­ мой. И никаких отговорок! Я уже связалась с кем следует, и ты освобож­ дена от этого своего лагеря. Сейчас же садись в машину. Мне плохо». Зинаида Ивановна высокая, худая. У нее коротенькие сточенные зубы, едва видимые из-под розовых десен. Когда она молчит — ее сухое, узкое, гордое лицо с глазами в темных кругах очень красивое, когда же она говорит — лицо, испорченное тонкой ленточкой зубов, делается сов­ сем некрасивым. Я боюсь ее, как огня, и поэтому никогда не хожу к Вере. Вера мрачно теребит записку. Потом сдергивает фартук, бросает его на куст и требовательно смотрит в лицо шофера, но выражение его лица, должно быть, ничего ей не объясняет. Мы с Верой заходим в палатку. Вера вытаскивает из уголка свой чемоданчик, но снова разворачивает записку, внимательно перечитывает. В палатку доноеится запах горящих в костре сосновых шишек. — Выдумка все это,— говорит Вера и сует чемоданчик обратно в угол. Я знаю, как она вырвалась в наш трудовой лагерь. — Это еще что за новости?! — возмущалась мать,— Детей нужно учить наукам, а не тому, как сажать капусту. Каникулы даются для от­ дыха. Сиди дома! — И не стыдно тебе, мама! — чуть не плакала Вера.— Все поедут, а я буду на диване валяться? Белоручка! — Как ты там будешь жить? — не унималась мать.— Есть что по­ пало! Спать где попало! Еще простудишься! Но Вера оказалась упрямой... У начальника лагеря мы отпрашиваемся домой на два дня. Я разы­ грываю перед ним зубную боль. Едем берегом Оби. Я еще не ездил в легковой машине, и эта по­ ездка мне нравится. Впереди несется круг света от фар. В воде отражается угасающий закат. Бегут невысокие длинные вол­ ны. В темноте они походят то на морщины, то на ступеньки, уходящие к бесконечно далекому закату, то на черные бревна, которые выкаты­ ваются на берег, взбивая полосу белейшей пены. На середине реки долго и печально розовеет большое пятно. — Весь этот год у нас с ней прямо настоящая борьба,— жалуется тихонько Вера.-—Она хочет, чтобы я была покорненькой и все бы смот­ рела ей в рот, и думала, и чувствовала, и жийа бы, как ей хочется. Зна­ ешь, она даже не любит мои лыжи, это, говорит, не для девочек. Ей хочется, чтобы я только и сидела дома, и вышивала, и вязала. Физкуль­ туру она тоже не выносит — не для девочек! За черные зубцы леса падают звезды. Они падают и в глубину Оби, гаснут в ее омутах. Показались огни города. Я схожу у крыльца Вериного дома. А часа через два Вера ностучала ко мне в окно. Вот что произошло с ней.