Сибирские огни, 1968, №10

— Далеко ты ходишь. Садись, отдохнем. А то я что-то приморился, накланялся грибам. Он ставит корзину в траву около искалеченной березы, На ее за­ копченном стволе выросли твердые, плоские грибы, один над другим, один над другим, как балкончики. Ветер переломил по середине старую березу, и вершина ее легла на землю. У ее ствола мы и садимся. «Але­ ша» кажется мне таким же домовитым, уютным и простым, как моя те­ тя Парасковья. И хоть он одет во что попало, вид у него все же какой-то праздничный и умиротворенный. Такой вот и у мамы был, когда мы с ней ходили по ягоды в солнечные березняки. Корзина его почти полна разноцветными, ломкими, сухими сыро­ ежками да тугими подберезовиками. — Груздей вот нынче нету и белых не видать. А может, рано еще, дождей и туманов не было,— степенно рассуждает «Алеша» и отвязы­ вает от пояса мешочек, вытаскивает из него два ломтя хлеба, яйца, вареную картошку.— Ешь! Я смущен, отказываюсь, но он настаивает. — А чего ты как будто унылый? — спрашивает «Алеша», цокнув яй­ цом о березу.— Без дружков скучаешь? А ты сходи к ним в деревню. Возьми плащ, спички, хлеба, баклажку с водой, и в путь! Переночуешь в лесу. Обязательно нужно проделать этот путь и одному поспать у костра. В полях, в лесу не надо ехать, нужно идти, чтобы все увидеть.— Макая яйцо в соль на бумажке, он ест с аппетитом, но не торопясь, степенно, как крестьянин в поле.— Ничего, все перемелется... Главное, не прозевай то'дело, которое должен ты сделать. А то ведь можно про­ жить бессмысленно. — А человек не может прожить бессмысленно! — вдруг заспорил я.— Ему это не удастся, если бы он даже и захотел. — Как это?! — удивился «Алеша». — Каждому есть хочется... Хочешь не хочешь, а будешь работать. А раз работаешь, значит, приносишь пользу. — Ну, а если человек не хочет работать? Ворует? — Это уже ненормальный человек! — Да... Гм... Тут, конечно, ты в чем-то прав,— Алексей Александро­ вич пытливо вглядывается в меня.— Ну, вот, предположим, Петров не ворует, а работает, но только ради куска хлеба. Какой же он скучный че­ ловек! Неинтересный. Тебе это не кажется? И как ему самому скучно жить! И какая тягость для него работа! — Парикмахер — стрижет, электрик — освещает, крестьянин — хлеб сеет,— упорствую я.— Они просто живут и просто работают, что­ бы жить... И совсем не думают о том — зачем живут. Живут и живут, и от этого им хорошо, потому что жить — хорошо.— Я путаюсь, волну­ юсь, эти мысли меня давно уже донимают.— А вот, вообще, зачем по­ является человек на свете, если все равно умрет? И зачем ему старать­ ся как-то особенно работать, если он все равно умрет? Ему надо поболь­ ше увидеть, узнать, порадоваться, а от него требуют: «Работай, рабо­ тай, работай! Иначе проживешь бессмысленно!» Меня и самого эта боязнь прожить бессмысленно гонит за стол, и я пишу и пишу, но я не согласен с этим и стараюсь убедить себя, что это не нужно, нужен только кусок хлеба. — А работа должна стать радостью! — доказывает мне «Алеша».— Для этого ты в жизни должен иметь большую цель. А цель можно дос­ тичь только большой работой. Так вот эта цель и сделает твою работу захватывающей, осмысленной. Вот Иванов решил посвятить себя обо­ гащению. И — всё. И он становится хапугой, карьеристом. А твой брат