Сибирские огни, 1968, №10

— Садитесь, ребята,— приглашает Вера.— Да садитесь же! Она ставит на стол две бутылки шампанского. Додька орет ура, хватает бутылку, сдергивает проволочную сеточку и ахает в потолок пробкой. Пена хлещет из горлышка, точно из огнетушителя, шлепается на пол, Чапка в восторге слизывает ее. — Бокалы! Скорее бокалы! — вопит Додька, пытаясь ладонью за ­ жать черное горло, извергающее пену. — Балбес! Не умеешь, не берись! — кричит Севка, подсовывая бокалы. — Мальчики! Сумасшедшие! Вы весь стол испортите! — урезони­ вает их Нина. Впервые в жизни я беру бокал с шампанским. Для меня это вино легендарное, сколько раз оно упоминалось в прочитанных мною рома­ нах! Золотистое, необыкновенно прозрачное, оно шипит, пузырится, брызгается, играет в бокале. Мы галдим, поздравляя Веру. Я неумело, почти испуганно пью сказочное вино. Я молчу и слушаю его в себе. Тявкающему Чапке сыплются кусочки колбасы, кости, всякие ла­ комства. Верочка бежит на кухню нарезать хлеба. Я почему-то тоже, счаст­ ливый и радостный, тащусь за ней. Она закрывает дверь, шум сразу обрывается. Я стою среди аптекарски белой и блистающей кухни с кастрюля­ ми, чашками, сковородками на полках. Верочка режет хлеб. Движения- ее умелые, ловкие, кай у хорошей хозяйки. — Вера,— шепчу я ей и как-то неловко, случайно толкаю ее ло­ коть. Острый ножик срывается с буханки, и по большому пальцу ле­ вой руки катятся красные капли. Я испуганно и растерянно стою, не зная, что делать. Это она из-за меня, балбеса, порезалась! Я прокли­ наю себя. А кровь капает с пальца на пол. Я проклинаю себя! А Ве­ рочка стоит передо мной и улыбается. Руки она отвела назад, голову закинула, весь ее вид будто призывает: «Ну же, ну!» И я понимаю ее.. — Перевяжи руку! Это я все, обормот... Из-за меня ты...— шепчу я. — Ты не виноват! Это я сама... Хочешь, я для тебя и другой палец порежу? — Она протягивает ко мне руки, я не успеваю и слово сказать,, как она легонько чиркает ножиком по указательному пальцу. Теперь красные капельки сыплются с двух пальцев. — Что ты делаешь?! Зачем?! — вскрикиваю, я и хватаю ее руку, смотрю на кровь, а Верочка все беззвучно, призывно смеется, откинув голову и показывая пухлую шею. Я выдергиваю платочек, торчащий у нее из кармана, и начинаю бинтовать ее пальцы. Платочек сразу же- краснеет. — Хочешь, я совсем отсеку палец? — шепчет она. Я знаю, я чувствую, что я должен сейчас поцеловать ее, что она этого хочет, но я не решаюсь, я топчусь, перед ней, сжимаю ее руку с ямочками у основания пальцев и упускаю момент: галдя прибегают ребята... И ЛЮБОВЬ, И РАЗЛУКА И пошло, и пошло... Я жил, как в полусне, едва замечая все вокруг. Мы все куда-то шли и шли, и то оказывались на лыжах в лесу, то в темном зале кино «Юнгштурм», то у крыльца в лунную стужу, то слуша­ ли Севкину игру на пианино, то уходили в снегопад и брели к Додьке, то.