Сибирские огни, 1968, №10
вспыхнул. Алексей Александрович взобрался на другую, тоже Додьки- ну, табуретку, и они несколько минут серьезно, как равные, обсуждали недостатки щита. Игорь произвел на ребят такое впечатление, что они скоро выбра ли его секретарем комсомольской ячейки. Он и Нина очень подходят друг к другу, и дружат они спокойно, просто, без всяких капризов, вспышек и разных фокусов... Дома у Верочки стол уже накрыт. Отец с матерью ушли, чтобы не мешать нам. В глубине пустой квартиры отчаянно тявкал мальчишеским голо сом молоденький спаниель Чапка. Он в отчаянии скребся в дверь даль ней комнаты, где его заперли, чтобы он не забрался на стол, одурев от запаха колбасы.1 Мы натащили в коридор снегу, свежего, зимнего воздуха, шуму. Выпустили красавца Чапку. Эх, и завертелся же он среди нас! Светло-серый с черными пятнами, он прыгает на всех нас, тыкается носом, лижет руки, тявкает, хватает за ноги, вихрем носится по комна те, болтая большущими курчавыми, черными ушами. Изнывая от вкус ных запахов, он бросает на стол прелестные, рябые лапы, толкает свой нос в карманы наших брюк и пальто и шарится в них. Оказывается, это он ищет свое излюбленное лакомство — семечки. — Он, не задумываясь, может променять>.кусок колбасы на ще потку семечек,— объясняет нам Вера. В комнате большое окно. Штора на кольцах задергивается и от крывается, как занавес на сцене. И окно походит на сцену, где живут облака, солнце, а ночью звезды и луна. Додька опять задирается, толкает Севку. Они схватываются и па дают на диван. Чапка оглушительно лает, грызет их ноги. Потирая покрасневшие, большие руки, Игорь ходит по комнате, слегка улыбаясь над дурачествами ребят. Не умея так, по-мальчишески, беситься, я хватаюсь, как за спаса тельный круг, за книги на этажерке. И тут натыкаюсь на последний номер «Товарища». Вообще, на последний. Журнал, к нашему огорчению, почему-то перестал выходить. Ребята увидели номер в моих руках. И неожиданно вспыхивает спор о митинге «Счет писателю». Тогда газеты, журналы, педагоги ополчились на Фенимора Купера, Майн Рида, Конан-Дойля, Дюма, Кэрвуда, утверждали, что это бур жуазное чтиво отвлекает ребят от современности, от борьбы, от пя тилетки, от социализма. А мы любили эти книги, зачитывались ими, но рассматривали это, как свой порок, свою слабость, которой нужно стыдиться. — Слушайте, ребята,— Нина берет у меня журнал, листает.— Наш неугомонный Додя, который спит в обнимку с томом Конан-Дойля, вдруг разражается такой вот речью.— И она тоном заправского ора тора начинает читать:— «Некоторые говорят, что Конан-Дойль показы вает жизнь английских сыщиков! Ничего подобного! Сыщик заграни цы— это не такой человек, каким его рисует Конан-Дойль. А англий ский сыщик — это наемник капитализма. Скотланд-Ярд — английская охранка, ее сыщики борятся с компартией, с революционным движени ем. Сыщик — это не герой, каким его описывает Конан-Дойль, это жал кая пешка капиталистов. Долой книги Конан-Дойля! Даешь книгу о пятилетке!» — И Нинка простирает по-ораторски руку. Мы все хо хочем. Но и я тоже ополчился «против герцогов и принцесс». Нина при-
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2