Сибирские огни, 1968, №10

— Я вам, конечно, надоела? Ее выпуклые, серые глаза почему-то слегка усталые и насмешливо­ скучающие, как у взрослого, разочарованного человека. Краешкрву нравится это выражение ее глаз. — Пойду... Работайте... Старайтесь... И она уходит. Ехида! Живет она в школе, в пристройке. И вот они только двое. Во всей школе двое. И это подействовало на них как-то особенно. Показалась Васе Краешкову Люська краси­ вейшей на свете девчонкой. Блузка белая-белая, черная юбочка гар­ мошкой, смоляные кудряшки. Й смотреть-то на нее не просто, заходится сердце, а коснется Вася ее руки, и творится с ним что-то несураз­ ное, готов заорать, в окно на тополь выброситься, лишь бы чем-ни­ будь удивить ее. ^ А тихо, а пусто, а темно во всей школе. И так и кажется, что сей­ час что-то должно случиться такое, чего ни с кем в мире еще не слу­ чалось. И с ним, с Васей Краешковым, тоже не случалось. Должно быть и Люсе так же кажется. Они склоняются над столом, приклеивают одну заметку, и руки их касаются, и плечи тоже, и ее волосы щекочут его щеку. Их пальцы как попало ползают по карикатуре. На ней изображен редактор стен­ газеты Додька, съезжающий по перилам. Неожиданно Люся отходит, а Вася Краешков смотрит на карика- туру, гладит ее, а сам ничего не видит. Почти задыхается. Вот-вот сей­ час это запретное должно случиться. Вася уверен в этом. И вдруг щел­ кает выключатель, мягкая темнота бесшумно обрушивается в класс. Краешков не слышит, как Люся подходит к нему. Когда он очнулся, он понял: опять они рядом, и все гладят карикатуру, и Люсины воло­ сы щекочут его щеку, пахнут чем-то... Да просто пахнут чистыми волосами. И как уж это происходит, не успевает он понять и заметить, но губы его оказываются прижатыми к ее губам. А что дальше делать, он и не знает. И опять Краешков перестает видеть, слышать. Просто ом теперь готов запрыгнуть уже не на тополь, а на облако. Краешков боится прикоснуться к Люсе, к ее груди, и поэтому пя­ тится от нее, изгибается дугой и касается ее только губами. А руки отвел за спину и там растопырил их. Люся сама прижимается к нему. И тут он удивленно замечает, что класс залит неестественным светом. Такой иногда лишь снится. Вася Краешков и Люся стоят в этом дымя­ щемся свете, а на полу валяются их черные тени. В большое окно ве­ село ощерилась луна. — Подожди,— шепчет Люся,— сторожиха, может... Я зажгу свет. Они прислушиваются. Школа набита пухлой тишиной. Щелкает выключатель. Свет режет глаза. На черной доске мелом начерчены равнобедренные треугольники, цифры. Люся рядом с Кра­ ешковым. Забыли о стенгазете. Молчат...» Севка ходит из угла в угол, лицо его красное, баки встрепаны, на губах все та же неестественная улыбка. Он явно в -замешательстве. Он боится окончания этой истории. Но я продолжаю ее: 3 «Сумрак. Слегка моросит. Люся смотрит в окно. Мокрая черемуха в редкой, ржавой листве. Пойти бы куда-нибудь. Встретить Васю и пой­ ти с ним куда-нибудь. Уроки сделаны. Читать не хочется. А заняться