Сибирские огни, 1968, №10

ров. Известно, что такие кассеты издава­ лись во Владивостоке, Хабаровске, Иркут­ ске и других городах. Вот уже третий раз и Западно-Сибирское книжное издательство представляет читателям новые имена под общим флагом кассеты «Старт». Мы помним «Старты» 1965 и 1966 го­ дов. В них дебютировали Н. Грехова, В. Обозенко, В. Крещик, М. Шляев, С. Фе­ дотов, Г. Карпунин, Б. Тучин, В. Калиш, Е. Миронова, С. Заплавный, А. Саулов. Не все книжки, особенно во втором «Старте», оказались одинаково удачны и перспектив­ ны. Но все же это была по-настоящему мо­ лодая поэзия, не в иносказательном, а в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Как мы видим, большинство авторов первых «Стартов» продолжают успешно ра­ ботать, закрепляя свои йозиции в литера­ туре. В конце шестьдесят седьмого года в Но­ восибирске появился еще один «Старт». Была поддержана традиция, хотя для это­ го потребовались немалые усилия. Ощуща­ лась нехватка молодых поэтов «стартового» возраста. И в кассету пригласили людей, которых нельзя в полной мере назвать де­ бютантами', а их возраст смело можно счи­ тать зрелым. Разумеется, нет ничего страш­ ного в том, что человек выпустил свой пер­ вый сборник не в дв-адцать лет, а где-тб на середине четвертого десятка. Но правомер­ но ли тогда его выступление именно иод маркой «Старта»? Может быть, в таком слу­ чае уместнее другая форма представления его читателям — в отдельной книжке, в кол­ лективном сборнике, в зависимости от сте­ пени зрелости? А марку «Старта» издатель­ ство могло бы «попридержать» и использо­ вать несколько позднее по прямому ее на­ значению. Но как бы то ни было, кассета вышла в свет, и говорить о ней надо. Наиболее весомым, несомненно, являет­ ся «Просторечие» — сборник самого старше­ го из четверки — новосибирца Анатолия Чернышева, стихи которого не раз публи­ ковались в «Сибирских огнях», в журнале «Октябрь», на страницах различных газет. Чернышев печатается давно и уже завоевал интерес и доверие читателей. О герое Чернышева можно сказать впол-. не определенно: это горожанин, рабочий большого завода. Сам не мало простояв­ ший за станком в заводском цехе, Черны­ шев пишет о своем герое с любовью и пониманием, все его стихи так или иначе окрашены знанием внутреннего мира тру­ женика. Труд для него — неотъемлемая часть жизни, существования, самой его че­ ловеческой сущности. Вот он целый день нарезает болты — примитивная для квали­ фицированного рабочего, скучная, однооб­ разная работа, он устал, равнодушной, к а ­ залось бы, рукой кидает продукцию в об­ щую кучу... А свалили в телегу их грузно, и они покатили, звеня, стало, знаете, чуточку грустно — увозили частицу меня. Глубокое уважение к трудящемуся че­ ловеку рождают лучшие стихи Черныше­ ва — «Молоко», «Я лес рубил», «Учител- ка», «Картошка» и другие. Впрочем, автор совсем не намерен идеализировать своего лирического героя, он понимает, что жизнь сложна, что в ней все еще находится ме­ сто обидам, горечи, минутам слабости. Но он приемлет эту жизнь со всеми радостя­ ми и горестями. Я жил всегда надеждою на что-то. жил ожиданьем, как живут в пути, и думал, что житейские заботы останутся когда-то позади. Теперь не то. Теперь все чаще, чаще оглядываюсь в прожитые дни. Встает моих переживаний чаща, и почему-то дороги они. И первая любовь меня волнует, и первая потеря — вся моя. Свою беду, пусть горькую, земную, не уступлю кому другому я. Не отрекусь. По мелочам, по крохам не растеряю собственное я. Уж как жилось там —хорошо ли, плохо —» а все жилось, плыла моя ладья. Есть в книжке чистые, сильные стихи о любви, о женщинах — «Девчонки», «Первая любовь», «Вдруг все во мне затихнет и по­ меркнет...». Есть и другие удачи. Некото­ рую тревогу внушает только, что эти уда­ чи принадлежат прошлому, книжка в ос­ новном составлена из старых стихотворе­ ний. Более поздние — слабее («Газеты», «Творчество», «Ах, отцы командиры...»)... Совсем новых стихов в сборнике почти нет. А ведь доверие читателя поэта обязы­ вает... В недавнем прошлом монтажник, взрыв­ ник, а ныне журналист, Владимир Старо­ дубцев, другой автор «Старта», работает в том же русле, что и Крещик, Макаров. Издревле русский сын Земли Оратай был — Великий пахарь. Всегда с ним рядышком росли И хлеб насущный И рубаха. И сейчас, стоит поэту увидеть, как про­ ходит на «умной машине» первую борозду современный пахарь, он испытывает глубо­ кое волнение: Стою у первой борозды И слышу голоса столетий, И помыслы мои чисты И святы. Словно дали эти... Стародубцев мягок, лиричен. У него тон­ кое поэтическое чутье. В окружающем, осо­ бенно в природе, он умеет подметить неж­ нейшие переливы красок, запахов. Старо­ дубцев вообще чуток к звучанию слова, ж доброму юмору, в этом отношении его книжка «Добрый день вам» очень симпа­ тична. Но Стародубцеву зачастую не хва­ тает умения осмыслить увиденное доста