Сибирские огни, 1968, №10

формализма, они очень органичны для его творчески о склада и свидетельствуют о том, чт» поэт осваивает новые «отделы» художественного инструментария, не стоит на месге. Характерны в этом смысле, на­ пример, такие стихи, как «Зеркало в избе», где автор, можно сказать, изысканно варьи­ рует распространенное выражение «сам по себе», открывая в нем разнообразные гра­ ни мысли и настроения; как «Осенний бег оленей» — динамичная, красивая зарисов­ ка, привлекающая упругой пластикой рит­ ма, аллитерациями, точностью определений. С таким же волнением читали мы в свое время книжечку Геннадия Карпунина — она явно выделялась среди других «стартовых» сборников 1966 года. Поэтерса Елизавета Стюарт в кратком предисловии писала, что стихи Геннадия Карпунина «подсказаны ум­ ной наблюдательностью, знанием материа­ ла и уже достаточно высоким уровнем поэ­ тического мастерства. За ними прогляды­ ваются и человеческие характеры, и чело­ веческие судьбы, и вся сложность жизни —■ от громыхания майского жука в коробке из-под спичек до многозначительного мол­ чания серебристой ракеты в утро, когда «мир был тонкостями занят такими, как: заря, роса». В чем-то Карпунин похож в своих сти­ хах на Плитченко. Он тоже славит все жи­ вущее, дышащее, теплое. Тот же при­ стальный, добрый взгляд на людей, на при­ роду, на вещи. Но — интонация совсем другая. Карпунину свойственно некоторое лукавство, скрытое под внешне спокойным, размеренным, уравновешенным тоном, он способен на неожиданности, даже озорство. Однако он всегда говорит о вещах серь­ езных. Вот стихотворение о чудаке-радио- любителе. Дела его неладны. Он вечно достает Транзисторы и лампы, Каких недостает. Его обед несытен, Умерен аппетит. Поскольку дефицитен Какой-нибудь феррит. Чудаковатый, странный, О гражданин, собрат. Приемник ли карма тный Надумал ты собрать. Или какой-то даже Магнитофон —бог весть,— Все это есть в продаже. В готовом вид-1 есть. А он не отвечает. Он К ШУТОЧИ IM привык. Паяет, не скучает. Аж высунул язык. Несколько шутливых, предельно непри­ тязательных, на первый взгляд, строк Но над ними обязательно задумаешься — ведь, в сущности, это стихи об одержимых, их немало рядом с нами — тех, кто не при­ емлет ничего «в готовом виде», до каждой истины хочет дойти самостоятельно. А мо­ жет, поэт имел в виду и себя? Недаром он называет своего радиолюбителя «со­ братом»... И, вместе с тем, едва уловимую нотку тревоги таит в себе это стихотворение. Ко­ нечно, трогателен и достоин восхищения ми­ лый чудак-радиолюбитель. Но есть и опас­ ность в такой узкой «одержимости», способной заполнить все человеческое су­ ществование, стать для человека и счасть­ ем, и главной заботой. Мир и громаден, и сложен, и многого от человека требует. Не отмахнется ли где-то «одержимый», озабо­ ченный поисками дефицитного феррита, от чего-то другого, может быть, более значи­ тельного? Есть в стихотворении эта трево­ г а — или она только почудилась? Трудно сказать. Стихотворение рождено живым дыханием жизни, и потому «набор» чувств и ассоциаций, рождаемых им, очень сло­ жен и тонок, в каких-то оттенках он зави­ сит и от «воспринимающего»... Карпунин «ладит» свой стих неторопли­ во, обстоятельно. Он почти не выходит за пределы обыденного разговорного языка, говорит естественно и непринужденно. Од­ нако ему всегда удается воссоздать то на­ строение, какое им владеет, сказать именно то, что он хочет. А Карпунину есть что ска­ зать. У него — своя позиция, своя граж ­ данственность. Пусть не смущает это словосочетание: конечно же, своя! Конеч­ но же, у каждого поэта — свой подход к темам гражданского звучания. Одного, до­ пустим, тема любви к Родине волнует в плане философском. У другого она получа­ ет публицистическое воплощение. Карпунин безмерно дорожит миром, деятельным по­ коем Родины, тишиной ее полей и лесов, основательной устойчивостью быта труже­ ников. За печкой таоах:ел сверчок. Легли, уснули домочадцы. Но не закрылись на крючок — Иначе бы не достучаться. Плыл сумрак. Легок и лилов. Он сердце наполнял отрадой. От свежевымытых полов Тянуло теплою прохладой. Врывались изредка лучи Машины, мчавшейся ктда-то, Тогда на лавке у печи Был виден старый сепаратор. И как летелось по стене Окну, цветам и занавескам!.. Но гасли фары в стороне. Все делалось опять нерезким, И засыпал я на заре В тиши родительского крова, И слышал я, как на дворе Дышала теплая корова. Изба... Сепаратор... Простые, грубова­ тые веши. Простые, будничные слова — а сколько при этом самой нежной поэзии, какое поистине сыновнее ощущение ро­ дины!.. Последние стихи Геннадия Карпунина (подборка в пятом номере журнала «Си­ бирские -огни») подтверждают его поэтиче­ скую репутацию. Если даже, скользнуть