Сибирские огни, 1968, №10

дитель портил машину или поджигал цех. Ропот возмущения катился на сцену... Особенно большой успех имели спектакли «Винтовка» и «Аул Гидже». В «Винтовке» актеры живо разыгрывали веселые и грустные собы­ тия из жизни паренька, по прозвищу Ирод, который сначала попал в воровскую компанию, а потом его взяла воинская часть и воспитала из него хорошего человека. Играли без занавеса. Сцена была сделана в виде звезды... «Аул Гидже» захватывал нас драматической схваткой старого и но* вого быта. Занавеса здесь тоже не было. Коричневато-желтый задник расска­ зывал о туркменской, выжженной солнцем степи. Затерялся в ней глу­ хой аул. Им все еще Заправляли жадный бай и хитрый ишан. В уплату за какую-то услугу бай пообещал отдать в жены своему' работнику малолетнюю дочь... На сцене несколько юрг. То у одной, то у другой раздвигались стенки, и зрители видели, что там происходило. Рядом с баем жили нищие дехкане. Их-то и поднимали на борьбу за новое учительница Биби-Ханум и председатель сельсовета Ораз Мамед... Над юртами сияла восточная луна, далеко в степи выли и хохо­ тали шакалы, из юрты, кутаясь в полосатый халат, выскальзывал зло­ вещий бай с кинжалом в руке; где-то глухо стучали копыта басмаче­ ских коней; в зале лбы покрывались испариной, колотились сердца и сотни ртов выдыхали «ах!», когда -взлетал кинжал бая и вскрикивала пронзенная героиня. Она восстала против диких обычаев старины и по­ платилась за это... Потом актер, игравший бая, ходил по улицам с опаской. Ненавидя­ щие мальчишки жаждали мщения за любимого героя... А в моем рассказе тишина, нет борьбы и нет голосов времени. Я начинаю лихорадочно продумывать все заново, вспоминать отцов­ скую жизнь, его смятение, тревогу, бессильную ярость на время... Сесть бы сейчас за стол и писать, писать все по-новому, а я дол­ жен торчать здесь на спектакле. И тут я чувствую, что все-таки лите­ ратура для меня на первом месте, а театр — на втором. Да может быть, я вообще зря в него пришел? И есть ли у меня способности? Вот мы от этюдов перешли к работе над словом, и у меня что-то ничего не получается. Мы работаем над небольшими чеховскими сценками. Живет в ис­ полнении Тони детски наивная, обманутая приказчиком Полинька, совсем живые дьячок и фельдшер в «Хирургии» у Летьки Ерикова и Петьки Сизикова. Мы с Инной инсценировали рассказ «Тина». Я играю поручика Со­ кольского: И что же это за поручик получается! Все у меня фальшиво, вымученно, ни одного искреннего слова. Проклятье! Лучше не думать об этом. «Но, сказать тебе по дружбе, это службишка, не служба; служба вся, брат, впереди»,— доносится голос верного Конька-горбунка. Пахнет гримом, а от декораций — клеевой краской и рогожей. И нет мне просвета, не верю в себя. Заняться бы, пока не поздно, чем-ни­ будь другим, но это я сделать не в силах, я уже на всю жизнь «забо­ лел» и книгами, и театром. А сам чувствую себя и там, и там беспо­ мощным. Да тут еще техникум влачит жалкое существование: помещения у него нет, педагогов не хватает, уроки частенько срываются потому, что