Сибирские огни, 1968, №9

леса рубленная, стайка большая, пригон. Бредень с мотней на кольях висит, подойники, кринки на солнце жарятся. У Пелагеи Панкратьевны взгляд тяжелый, пронзительный и голос скрипит, будто кто рядом рж а ­ вой пилой щепастую плаху пилит... Ругает она порядки, председателя эзель-чворовского... Максим уж большой, бывалый, а вот так доведись с такой теткой под одной крышей жить, ни за что бы не стал. В детдоме йас хватятся, ой, да искать побегут! — спохватилась она, как бы вдруг испугавшись чего-то. Д а мы же на целый день отпущены — почту сюда приносили. Ну, лады, лады... не было бы беды... Кормить же вас надо, что- то на стол ладить? Мы не хотим — не голодные. Хлеб с собой брали, дорогой з а ­ кусывали. — Илья Титыч сюда не сулился нынче прийти? — .Не было разговору, не слышал,— сказал Максим. Пелагея Панкратьевна рада была загонять послушных ребят: и во­ ды они ей наносили с ледком из колодца, и дров накололи, и переде­ лали еще кучу дел. Максим упрел, бедняга; Гошка штаны глиной вы­ пачкал — мыл из кадки. Пелагея Панкратьевна как-то крадучись по­ дошла к нему, взяла пальцами краешек штанины, потерла, как деньги трут, когда пересчитывают. — Ишь ты — шерстянка! На одежку тоже, видать, не скупятся сиротам? — Одевают хорошо, кормят тоже,— отпыхивался от беготни Максим. З а работой и беготней Максим весь двор Пелагеи Панкратьевны оглядел. Сбил невзначай моток золотистой новой вожжевки из коноп­ ли: вожжевка висела на деревянном штыре, за домом, низко. Максим запутался в ней, опрокинул ведерко с помоями. Пелагея Панкратьевна в доме была, не слышала, а на чердаке завозились, забормотали спьяну. Чернобурка на крыльцо выскочила сердитая, {фасная от чего-то, заторопилась: — Будет вам, будет, спасибо... И так умаялись. Насыпала им по карману кедровых орехов — старых, прогорк­ лых — и выпроводила скоренько из ограды. — Д а что это с ней? — остолбенел Гошка. — Пьяных каких-то мы разбудили, на чердаке... — Орехи — дерьмо! — озлобился Гошка и тут же карман вывер­ нул.— Хина.... Чернобурка кричала с крыльца им: — Не задерживайтесь! Потеряют вас — будет шум! — Раскаркалась! — совсем осерчал Гошка.— И так задарма столь­ ко делов переделали... Максим насвистывал весело и шел по дороге, затолкав руки в карманы. У конторы колхоза уже не было тех мужиков, что сидели перед обедом и вели свои разные разговоры. На лесопилке взвизгивали пилы: мужики там пилили продольными пилами тес. — Локомотив у них что-то остановился,— сказал Максим,— вруч­ ную шпарят.— Ты больно не торопись: к ужину попадем как раз. Чув­ ствуешь — воздух-то сытный какой! С наступлением вечера гасли звуки вокруг: в травах убавился гуд насекомых, разноголосые птицы примолкли в кустах. Только два голо­ са слышались четко: перепелиное, полногласное «поть-полоть» и скри