Сибирские огни, 1968, №9

риться?» Умом Максим примирялся, а сердцем не мог. Максим напра­ вился к Оське, совсем уже было направился, но тут Ольга окликнула: звала поглядеть, как растут семь берез сразу из одного гнезда. И за всю дорогу от Успенки до Усть-Чижапки Максим к Кочеру так и не подошел. А в детдоме, с первого же денька, как вернулись с покоса, Сараева захватила горячка спортивная: Лихабаба готовился срочно везти команду на спартакиаду в город. Максима он просто сграбастал и не мог нахвалиться таким крепкогрудым, длинноногим воспитанником: и гра­ нату Максим дальше всех кидал, и в высоту прыгал на сто пятьдесят сантиметров, а бегать и вовсе горазд был на все дистанции. — И это в пятнадцать-то лет! — говорил Лихабаба.— Да он у ме­ ня чемпионом будет, вот погодите. Максим делал вид, что эти восторги ему неприятны, а сам, конечно, радешенек был: ждал и не мог дождаться, когда их посадят на белый большой пароход и повезут в Томск. Максим исхудал, ожидая этого дня и часа, стал молчаливый — слова лишнего не проронит. Гошка над ним по дружбе подтрунивал, Ольга тоже, а Васса Донатовна выговаривала полушутливо за охлаждение к книжкам. Днем Максим занимался на спортивной площадке, а к вечеру ухо­ дил в столярку, где мастер-краснодеревщик учил ребят полезному ре­ меслу. Клей, стружки, столы-верстаки, инструменты на полках напоми­ нали Максиму бондарку в Пыжино, дядю Андрона. Так живо напоми­ нали, что сердце у парня екало, замирало... Егорка в столярную тоже повадился, долгоносик такой, будущий первоклашка. Таких малышей в столярку еще не брали, но Егорка масте­ ру больно понравился: станет Егорка, выкатит голубые глаза и смотрит, как над фуганком стружка желтая завивается, золотая, кудрявая, смотрит — застынет весь от внимания, а по губе слюна. Дал мастер Егорке отдельный верстак, инструменты, какие поменьше, показал, как доски стругать. День Егорка стругал, другой, неделю — не уставал,' не бросал, да и ловко у него выходить стало. Словечками новыми Егорка бросается: стамеска, киянка, шершебка. Возьми ты его такого, а сам- то над верстаком всего на вершок. Вместе с Максимом стали они чемо­ дан делать: тонкие доски выстругивали, фанеру выпиливали, уголки на шипы с клеем брали. Крышку приделали, на шарнирки поставили — чем вышел не чемодан! Максим пожелал его красным выкрасить и в го­ род поехать с ним. У Кочера Оськи тоже был чемодан, но говорили, что мастерил он его не сам, а ребята, которые ему раньше «служили». В чемодан Оська все барахлишко свое уложил и ехать собрался: Иглицыну он надоел, у Иглицына сил больше не было уговаривать Оську остаться на зиму. Решили определить его нынче в ремесленное. Но уехать из Усть-Чижап­ ки в этом году Оське было не суждено: он упал с крыши малышовского корпуса и сломал себе руку. На крышу1Оську послал завхоз, чтобы тот разобрал развалившуюся трубу, а то кирпичи могли бы по крыше съе­ хать и кого-нибудь пришибить ненароком. Кочера положили в больни­ цу, а Иглицын объявил Илье Титычу выговор. Щукотько руками развел: — Кочеру скоро семнадцать. Мужик ведь уже! Д а сколько я пом­ ню — он каждый год по праздникам флаги на крыши прибивал... Пришел тот день, когда команду спортсменов повезли в город. Пароход был двухтрубный, бело-синий, как льдина; над колесами надпись метровыми буквами: «КАРЛ МАРКС». Этот пароход Максим уже множество раз видел: и с Осинового острова, где раньше свиней он с матерью, покойницей, пас, и с Дергачей, от дома бакенщика Маковея