Сибирские огни, 1968, №9

Проглотили Щукотьки Степку Иглицына, как сам он себе призна­ вался, с кишками и потрохами, со всеми медалями, что с войны принес... Ничего не скажешь, Илья Титыч развернулся на председательской должности: локомобиль вывез из Селивейкино, который покойный бра ­ тец его Гаврила с Андроном Шкариным устанавливал. Локомобиль в Селивейкино теперь не нужен был: война кончилась, ружейную бол­ ванку в Чижапке больше не заготавливали. Щукотько в колхозе две новые бригады сбил: одну лесорубную, дру­ гую рыболовецкую— заповедные вбдоемы облавливать. И урожай вызревал, не в пример прошлым годам, отменный: карто­ фель, пшеница, лен-долгунец. Председатель крутился, как белка, но и гостей заезжих, уполномцченных разных, потчевал сладко — не забы ­ вал. В каргасокской газетке стали его частенько похваливать. Как-то сразу в заметные люди Щукотько вышел... Степка-бухгалтер помалкивал, жирел от потворства, засахарился от Физкиной сладости. Но находил временами на Степку зуд: не мог сдержаться, чтобы не уколоть свояка-председателя: знаю, мол, знаю, да вот молчу. И молчал до поры... Был Степка в недельной отлучке: отпустил его Илья Титыч уток осенью пострелять. Вернулся мужик с охоты, и открылось ему, что Щукотьки подпись его, бухгалтерскую, подделали, получили тринадцать тысяч и положили в сундук. Страх залез в Степкину душу: мало — чу­ жие делишки тогда прикрыл, теперь самого затянули, кусок ворованный в зубы суют. Степка денег этих не принимал, а Илья Титыч его умас­ ливал, и так и этак обхаживал. А Степка дверью хлопнул: не замарал руки, ушел. По селу Физа его искала — с ног сбилась. К ночи он сам притащился чуть тепленький, пьяной мордой уткнулся в стол, как бык в землю рогами. Ни Физа, ни Пелагея Панкратьевна лишнего слова еМу не сказали: раздели да спать увели. Вскоре Степка Иглицын загадочно заболел... По Эзель-Чвору тем временем слух прошел, что с соседней Бере­ зовки к ним Демидова направляют вместо Щукотьки. Кто верил слуху, кто нет: Илья Титыч пока был при должности, управлял всеми делами и будто бы с поста своего уходить не собирался. Но гром все ж таки грянул, и Щукотько пошел под следствие. Разбирательство длинное было, Пелагея Панкратьевна исхлопоталась вся, в Каргасок ездила — масло возила, сало, соленья, копченья разные. Совсем от тюрьмы Илья Титыч не мог отделаться, но дали ему срок до смешного малый: год с половиной. И этого срока он полностью не отсидел: вернулся. Гово­ рили, что две руки выгораживали Щукотько: начальство по старому знакомству и матушка Чернобурка — с лестью своей и с подкупами. А Демидов, к радости многих на Эзель-Чворе, артель принял. Старики переселенцы род Демидовых хорошо знали: отец Александ­ ра Никитича работал на мельнице у богача Лоскутова. Сильный мужик был, старательный, а из нужды вырваться так и не смог. На Васюган Демидовы приехали голые, босые. Отец Александра скоро от малярии помер, а мать осталась с детьми-подростками. Саша был в доме старший, хватал работу, где мог: на смолокуренном, на раскорчевке леса. Поля пахал и бересту драл. Помнили поселенцы: на