Сибирские огни, 1968, №9

тихой рекой дрожало марево, а на залитых солнцем песках — на той сто* роне — неподвижно сидели два мартына — отдыхали, нажравшись мальков. С непривычки черно-коричневый Васюган все еще удивлял Максима. Нет-нет, да и станет перед глазами светлая, желто-зеленая Обь, широ­ кая, распахнутая, как двери настежь. А Гошка еще нахваливал ему эти места. — В той стороне — Чурулька ,— вытягивал он смуглую тонкую руку к полуденному солнцу.— Из Чурульки меня сюда привезли. В Чурульке урманы — ой-ля! Белковать хорошо, шишковать... Мой тятька в тот год белковал, рассказывают. Оплошка вышла: от папиросы искорка в пачку упала с порохом... Гла за огнем сразу выхлестнуло, ватник на нем за го ­ релся. Он в сумете его затушил — в снег зарылся; тятьку собака домой привела... — Так он у тебя не помер? — спросил Максим. — Помер, не выжил тогда... Обгорел да шел — приморозился... И г ­ лицын сказывал , что мамка моя живая, а где она — не говорит. Наверно, она меня бросила... Гошка вым а зал брюхо илом, разбежался и торпедой ушел под воду. Черная Гошкина голова показалась над черной водой не скоро. Она вы­ нырнула вдали, отфыркалась, позвала Максима: — Эй, плывем на ту сторону! Что-то тебе покажу! Было здесь ширины васюганской метров под триста. Он бросился в воду с азартом, легко догнал Гошку. — Нагрелась... как молоко парное.— Остячонок пускал фонтанчики, большой рыбой перевертывался в воде.— Смотри: «поплавок!»— Гошка лег на спину, вытянулся — все было видно. — Л адно — девчонок нет близко,— засмеялся Максим, нырнул под Гошку, схватил за ногу — утопил. Смеялись, барахтались, брызгались, и маленькие радуги, как золо­ тые подковы, вспыхивали в жарких лучах. — Ты потом с берега где попало не прыгай в воду,— предупредил Гошка.— На дне коряги сплошь, топляки — голову раскроишь или кишки выпустишь. Где я прыгаю, там и ты: я места безопасные знаю. Переплыли и нагишом побежали в кусты, наломали веток таловых — от комаров отмахиваться. Бежали , бежали, припрыгивая, накалывая по­ дошвы, и оказались возле поваленной, полуистлевшей осины. З апах гни­ лушек и псинки полез в ребячьи ноздри. — Горностаи живут,— поднял палец Очангин,— Злые-презлые! К аж ­ дый год я в этом дупле их вижу. Стал Гошка прутом в дупле ковырять. Тихо сначала было, потом как зацокает, заверещит. Высунулась зубастая хищная мордочка, точки-гла­ за угольками калеными, злобными смотрят. Поогрызался зверек, пощел­ кал белыми зубками — шильями — спрятался. — Ух, какой! — удивился Максим.— За грызть готов. — Бежим , а то комары зажрали . После я тебя на озера стаскаю. Переплывали они Васюган, а Оська Кочер на них из конопли смот­ рел: конопляное поле с пригорка к берегу скатывалось, конопля на нем выдурила почти что вроет. Максим и не видел Оську, а Гошка своими зверушкиными глазами высмотрел его , еще издали, фыркнул брызгами: — Завидки берут! Сидит припухает... Д а в конопле вон — туда смотри. — Шел бы купаться, чем в конопле сидеть.— Максим зарылся ли* цом в черную воду.