Сибирские огни, 1968, №9

Огонь золотой змейкой подползал к пальцам Максима. Наверно, в эту минуту ему перестали сниться веселые сны — он помрачнел лицом, открыл страдальчески рот, заглатывал воздух — ненасытно и жадно, метался головой по подушке. Какое-то торопливое бормотание вырва­ лось у него из горла, он засучил, задергал ногами, ударился косточкой о рубцеватый железный край койки и вдруг с пронзительным криком, сбросив с себя одеяло, свалилсй на пол. Вскочил, запрыгал на месте, как будто стоял на горящем кострище... Спросонья расширенные глаза его были чумоватыми, но рвущая боль до волдырей обожженных пальцев вмиг отрезвила его ото сна. Кое-кто из мальчишек с постелей повскакивали, разбуженные кри­ ком Максима, его топотом по полу. Дым жалил глаза, драл ноздри, и те, кто проснулся, обо всем догадались: уж не раз тут было такое, не раз налетал Кочер на новеньких — шмон проводить, на терпение испы­ тывать. От обиды, от боли, а больше всего — от страха и ожидающей их неизвестности новички плакали тихо, крепились, чтобы не разры ­ даться, не «навести» дежурного воспитателя, а то — не миновать еще пу­ щей беды. Оська Кочер такого никому не прощал: врагом тому стано­ вился на веки вечные. Глядят на Максима с кроватей, зыркают — затаились: новенький- т о— ого! — не робкий, нюни не распустил, носом не швыркает, не про­ сит прощения у Кочерыжки, не жмется в угол от страха. Глаза выка­ тил, озирается — в себя приходит, соображает, что с ним такое случи­ лось. v Заметил Кочера — понял, сообразил! Трусы поддернул, сжал ку­ лаки, выскочил рысью к столу — рот покривило. — Как вы спали, как вас мухи не обос...? — бесом вывильнул из-за кровати Оська, передернул губой, лизнул языком-жалом коросту. — И-го-го-го! — заржал Котях за спиной Кочера.— Угольки сни­ лись или каленые камешки? — Ах, сволота! Фашист! Ты вот как считаться вздумал? Ночью втихую на спящего? — Максим совладал, наконец, со своим языком, собрался с мыслями. — Не пыли, рожа! — Кочер подошел к нему.— Шмутье куда поде­ вал? Признавайся! На толчке продал? Зря. Я бы тебе за них плату дал: хоть золотом, хоть серебром... А это дерьмо с собой приволок? Отметоч- ки, карточки, усача? Д а с этим добром только под куст сходить и то — жестко будет. Ха-ха-ха! Да ты не пяль на меня свои шарики-ролики! Ж алко — лезь под стол, собирай! На, на! — Кочер за кромку стола дер ­ жался и выпинывал длинной ногой фотокарточки, портрет Егорши Са- раева, заляпанное, изгаженное свидетельство: ему было сладко от этого. — А-аа, псина вонючая! — Вытянув руки, сжатые в кулаки, Мак­ сим камнем летел на Кочера. От неожиданного удара Оська спиной опрокинулся на столешницу, стол повалился, сшибая с грохотом табуретки, и врезался в стену углом — штукатурка посыпалась. Падая, Кочер взбрыкнул ногами, как ножницами, съездил Максиму ботинком по челюсти — зубы чакнули, от прикуса язык онемел — соленую кровь Максим проглотил, но боли боль­ шой не почувствовал. На столе Кочер перекинулся со спины на живот, крутнулся юлой — ловкий же, гад! — оттолкнул себя, выбросил на се­ редку пола; болячку он свез на губе, густая черная капля скатилась на подбородок, глаза блестели от дыма и бешенства. — Х-хо, х-хо,— сопел он с натугой, приступая шажками к Максиму, согнувшись ржавым гвоздем.— Мэ-гэ-рэ-дэ-кэ!